– Литта, детка, кому ты на сей раз оставила ключи от своей квартиры?
– Нике, секретарю из редакции, она обещала зайти хотя бы раз и полить цветы. А что случилось?
– Да как тебе сказать. Пропала твоя любимая собака, картина с собакой. Черт, даже не знаю, как сказать. Рама есть, картина есть, а собаки нет.
– Как это рама есть, а собаки нет?
– Нет. Только поводок.
– Рама, картина и поводок. А собаки нет?
– Да.
– Но это бред какой-то. Ольга Викторовна, я вернусь завтра, тогда и разберусь. Напоминает чью-то плохую шутку.
– Как скажешь. Мне показалось, что лучше сказать тебе об этом.
К утреннему кофе в обществе Аннет я спустились в легком шоке. Новость была как минимум странной.
– Представляешь, Аннет, у меня дома пошалил странный домушник.
– Юллита, а домушник это кто?
– Вор, специализирующийся на квартирных кражах.
– И что украли?
– Да в том-то и дело, что, судя по всему, только кусок картины.
– Как это кусок?
– Вот и мне интересно.
Аннет так и не поняла смысл произошедшего, просто списав странность на языковое непонимание. А вот на что мне оставалось списать эту глупость – непонятно. Последний день отдыха оказался скомканным и бестолковым. С пляжа меня выгнал дождь, который закончился, как только я вошла под крышу террасы. Поход по магазинам отменился – национальный праздник велит всем отдыхать, а не закупаться сувенирами и прочей ерундой. Аннет отправилась в гости к племяннице, так что обед и последний ужин я провела в одиночестве. С радушной хозяйкой я попрощалась после утреннего кофе, мило улыбнувшись еще раз одной из ее странных привычек – она никогда не провожает меня. После завтрака обязательно находится срочный визит к подругам или родственникам, так что ее голос я услышу только в Москве. Молчаливый водитель забрал мою сумку и распахнул дверцу машины. А в самолете меня ждал еще один сюрприз. Мой давешний сосед оказался им снова. Я вновь сидела у иллюминатора. А он рядом. Стюардесса смотрела на нас и пыталась улыбнуться – хотя бы из вежливости. А мы хохотали истерически. Оба.
– Давайте все-таки познакомимся. Евгений.
– Юлия. Хотя чаще меня называют Литтой или Юллитой.
– Кажется, у Гиппиус в каком-то романе была героиня с таким именем.
– Гиппиус теперь не читают. А имя прижилось с легкой руки бабушки.
– Моя бабушка называла меня Жаком и учила французскому уже года в три. В пять меня заставляли пользоваться ножом и салфеткой, а в десять услали учиться в Лондон.
– Так вы из золотой молодежи?
– Да как вам сказать, Литта. Со стороны кажется, что да. А для меня это все до сих пор только клетка. Оснащенная всем необходимым по самому высшему разряду, но клетка. Я сбегаю к школьному приятелю в Штаты