Последнюю фразу Губин сказал для успокоения Лехи:
«Пусть стукачок без опаски на дело пойдет. Для моей задумки его придется завалить: лишние свидетели в этом деле мне не нужны. А с моими сыщиками проблем не должно быть: Валов и Глухов бывшие матросы ненавидят мировую буржуазию по классовым соображениям. Ну а Миронов – мутный выходец из деревни, до лёгких больших денег дюже охоч. Все трое считают себя обманутыми революцией и в открытую клянут новую экономическую политику. С ними можно говорить откровенно».
Вызвав в свой кабинет подчиненных сыщиков, Губин сообщил о предстоящем ограблении складов и объявил:
– Захват будем проводить только после того, как загрузят товар на подводы. Какие у тебя сомнения, Валов?
– Так там на складах два старика сторожа с берданками по кругу поставлены.
– Ну и что? Бандиты не станут стрелять и шум поднимать, сторожей свяжут, и рот кляпом заткнут. Это только отягчит их вину.
– Ну а если замочат?
– Это у тебя фантазия разыгралась. Да и какое тебе дело до солдат ветеранов? Один из них еще с туркой на Шипке в молодости воевал. Все равно уже свое отжили. А нам банду надо с поличным взять. Вся надежда на внезапность. Без перестрелки не обойтись. Ребята у Дутого в банде отчаянные.
– Вот уж я не думал, не гадал, подставляя грудь под белогвардейские пули, что через пяток лет жизнью рисковать буду, защищая добро зажравшихся богатеев.
– Я тебя, Валов, хорошо понимаю. Впору запеть одесскую каторжную песенку: «Товарищ, товарищ, за что же мы сражались, за что проливали свою кровь?»
– Не в песне дело. А защищать нэпманов противно. Для чего тогда под революционным знаменем столько кровищи пролили, если вновь недобитые богатеи из всех щелей вылезли? А кто до революции с воды на квас перебивался, тот и сейчас голодает и чужие обноски донашивает.
– Ну и что ты предлагаешь? Новую революцию устроить?
– Не помешало бы!
– Ну, ты лишнего не мели языком. А то сам на цугундер загремишь за крамолу. У меня есть лучше предложение. Только вот не знаю, согласитесь вы или нет.
– Не тяни, Губин, кота за все принадлежности. Мы люди опытные, многое в жизни видели, и текущий момент ясно понимаем. Говори, что задумал.
– По имеющейся информации, Дутый намечает приобрести три подводы. Раз уж на риск под пули пойдем, то хотя бы не без личной пользы. Две подводы вернем, а третья, по моему разумению, вполне может бесследно исчезнуть, уйдя от нашей погони.
В кабинете воцарилось напряженное молчание. Все понимали, о чем идет речь. Каждый из присутствующих имел заслуги перед советской властью, и все считали себя незаслуженно обделенными. И еще их объединяла испепеляющая душу ненависть к хорошо одетым, сытым, самоуверенно наслаждающимся жизнью в ресторанах с роскошными женщинами коммерсантам. Наконец, Глухов с матросской прямотой рубанул с плеча:
– Все ясно, Губин. От всех нас объявляю согласие, и больше