Родзянко сказал:
– Я должен был сегодня утром ехать к государю… Но меня не пустили… Они объявили мне, что не пустят поезда, чтобы я ехал с Чхеидзе и батальоном солдат…
– Я это знаю, – сказал Гучков. – Поэтому действовать надо иначе… Надо действовать тайно и быстро, никого не спрашивая, ни с кем не советуясь… Если мы сделаем по соглашению с «ними», то это непременно будет наименее выгодно для нас. Надо поставить их перед совершившимся фактом. Надо дать России нового государя. Надо под этим новым знаменем собрать то, что можно собрать… Для отпора!.. Для этого надо действовать быстро и решительно…
– То есть – точнее? Что вы предполагаете сделать?
– Я предлагаю немедленно ехать к государю и привезти отречение в пользу наследника…
Родзянко сказал:
– Рузский телеграфировал мне, что он уже говорил об этом с государем… Алексеев запросил главнокомандующих фронтами о том же. Ответы ожидаются…
– Я думаю, надо ехать, – сказал Гучков. – Если вы согласны и если вы меня уполномочиваете, я поеду… Но мне бы хотелось, чтобы поехал еще кто-нибудь…
Мы переглянулись… Произошла продолжительная пауза, после которой я сказал:
– Я поеду с вами…
Мы обменялись еще всего несколькими словами. Я постарался уточнить: комитет Государственной думы признает единственным выходом в данном положении отречение государя императора, поручает нам двоим доложить об этом его величеству и, в случае его согласия, поручает привезти текст отречения в Петроград. Отречение должно произойти в пользу наследника-цесаревича Алексея Николаевича. Мы должны ехать вдвоем в полной тайне.
Я отлично понимал, почему я еду. Я чувствовал, что отречение случится неизбежно, и чувствовал, что невозможно поставить государя лицом к лицу с «Чхеидзе»… Отречение должно быть передано в руки монархистов и ради спасения монархии.
Кроме того, было еще и другое соображение. Я знал, что офицеров будут убивать именно за то, что они монархисты, за то, что они захотят исполнить свой долг присяги царствующему императору до конца. Это, конечно, относится к лучшим офицерам. Худшие приспособятся. И вот для этих лучших надо было, чтобы сам государь освободил их от присяги, от обязанности повиноваться ему. Он только один мог спасти настоящих офицеров, которые нужны были, как никогда. Я знал, что в случае отречения в наши руки революции как бы не будет. Государь отречется от престола по собственному желанию, власть перейдет к регенту, которого назначит новое правительство. Государственная дума, подчинившаяся указу о роспуске и подхватившая власть только потому, что старые министры разбежались, – передаст эту власть новому правительству.
Юридически революции