– Дэниела сегодня снова не будет.
– Я так и понял.
– Третий вечер подряд.
– Он взрослый человек, – хмыкнул он, не отрываясь от газеты.
Лора не дала выхода чувству досады.
– Да, разумеется. Он с девушкой.
Наконец-то Говард посмотрел на нее.
– Молодец.
Она улыбнулась.
– Кажется, он совершенно потерял голову. Они познакомились всего три дня назад. И с тех пор каждый день встречаются.
– К чему ты клонишь?
– Ну что ты, Говард. Разве тебе не интересно, кто так покорил нашего сына?
– Очевидно, тебе интересно.
– Напишу-ка я ему эсэмэс.
– Не смей, – отрубил он.
Лора обиженно замерла, не донеся вилку до рта.
– Я пошутила.
– Оставь его в покое. В кои-то веки ты не знаешь, что происходит в его жизни, и тебе уже неймется. Не лезь.
– Я и не лезу, – пробормотала она, и ей вдруг захотелось уйти. Лора отложила салфетку и встала из-за стола. Она собралась отнести тарелку на кухню, как вдруг…
– Ты одержимая, – это было сказано резко, грубо. – Собственница.
Она застыла как вкопанная.
Никто из них не проронил ни слова, а потом Говард встал и вышел из комнаты.
Лора так и осталась стоять с тарелкой в руках. На глаза навернулись слезы, не только из-за внезапного обвинения, но из-за того, каким взглядом он наградил ее перед уходом. В этом взгляде читалась глубокая, полная презрения неприязнь. Лора присела на секунду, а потом, словно в попытке отряхнуть с себя его слова, резко встала и направилась на кухню. У нее и в мыслях не было догонять его – он уединился в кабинете, да она и сама не была готова препираться – не было настроения ссориться.
Тарелка зазвенела, стукнувшись о поверхность стола, и Лора вскипела от негодования после слов мужа. Это он устранился из их жизни на все эти годы. Что он мог знать о титаническом труде, который требовался для воспитания ребенка? Об этой всепоглощающей заботе о крошечном еще младенце, о вечном недосыпании, подтирании щек, рук, поп, столов, стульчиков, ты их только три, три, три. О невозможности сходить в туалет в одиночестве, о непоколебимой уверенности в том, что одно твое объятие снимет боль со всех синяков и шишек, поэтому ты всегда должна быть готова предоставить эти объятия. О чехарде из психологии, шуток и прочих ухищрений, к которым приходится прибегать с маленьким ребенком, чтобы дожить до вечера. Ему-то никогда не приходилось иметь с этим дела, не приходилось страдать от душераздирающего плача, если ребенок не