– И не со мной, – добавила Энн.
– Кстати, я все гадаю, кто вы?
Она резко повернулась.
– Странная реакция на такой простой вопрос, – констатировал он.
– Я Энн Уинтер, – спокойно ответила она. – Гувернантка ваших кузин.
– Энн, – тихо повторил граф, и она вдруг поняла, что он смакует ее имя как лакомство.
Он склонил голову набок:
– Уинтер или Винтер?
– Уинтер. А что? – невольно фыркнула Энн.
– Просто так. Это вполне естественное любопытство.
Он немного помолчал, прежде чем добавить:
– Она вам не идет.
– Простите, что именно?
– Ваша фамилия. Уинтер. Она вам не идет.
– Нам редко доводится выбирать наши имена, – подчеркнула она.
– Верно, но все же я иногда нахожу весьма интересным тот факт, что некоторым очень идут их фамилии.
Энн не смогла скрыть лукавой улыбки.
– В таком случае, каково быть Смайт-Смитом?
Уинстед вздохнул, возможно, чересчур драматично.
– Полагаю, мы обречены исполнять один и тот же концерт снова, снова и снова…
Он выглядел таким безутешным, что Энн рассмеялась.
– О чем это вы?
– Части фамилии почти одинаковы, не находите?
– Смайт-Смит? В ней звучит что-то дружелюбное.
– Мне так не кажется. Мне кажется, что, если Смайт женился на Смит, могли бы уладить разногласия и выбрать нечто достойное, вместо того чтобы навязать обе фамилии всем остальным членам рода.
– И давно ваша фамилия пишется через дефис? – усмехнулась Энн.
– Несколько сотен лет.
Граф повернулся, и она на мгновение забыла его синяки и царапины. Видела только его. Он смотрел на нее как на единственную в мире женщину.
Энн кашлянула, чтобы не была так заметна ее попытка отодвинуться. Он опасен, этот человек. Хотя они сидели в парке, разговаривая о пустяках, она это чувствовала.
Что-то пробудилось в душе Энн, и она отчаянно пыталась это погасить.
– Я слышал самые противоречивые истории, – продолжал Уинстед, не подозревая о ее смятении. – У Смайтов были деньги, а у Смитов – положение. Есть еще и романтическая версия: у Смайтов были деньги и положение. А у Смитов – прелестная дочь.
– С волосами как червонное золото и небесно-голубыми глазами? Звучит как легенда о временах короля Артура.
– Нет, к сожалению. Прелестная дочь оказалась сварливой фурией, – сухо улыбнулся граф. – Которая к старости стала настоящей уродиной.
Энн весело хихикнула:
– Почему же семья не отказалась от такого имени и не оставила фамилию Смайт?
– Понятия не имею. Возможно, подписали контракт. Или кто-то счел, что эта фамилия лучше звучит. Так или иначе, я даже не знаю, правдива ли эта история.
Энн снова рассмеялась, не спуская глаз с девочек. Харриет и Элизабет пререкались из-за чего-то, возможно о пустяках вроде травинки. Френсис продолжала идти, делая гигантские