– Эти двое сейчас покажут тебе трюк, – пообещал Картер, распахивая калитку и пропуская вперед Лорен.
Она бесстрашно вошла в загон.
– Привет, собачки, – сказала она ласково, подходя к насторожившимся псам. Протянула руку, чтобы их погладить, и услышала, как за ее спиной захлопывается калитка, а Картер резко отдает приказ.
– Держать, мальчики, держать!
На мгновение собаки застыли, подобравшись и обнажая белые клыки, затем с глухим рычанием бросились к окаменевшей от ужаса девочке.
– Картер! – отчаянно закричала она и попятилась, пока не уперлась спиной в металлическую сетку забора. – Что они делают?
– На твоем месте я бы не двигался, – ехидно посоветовал Картер, стоя у нее за спиной по ту сторону забора. – Если дернешься, они порвут тебя на куски. – И с этими словами он удалился, беззаботно насвистывая на ходу.
– Не бросай меня здесь! – кричала Лорен. – Пожалуйста – не бросай меня здесь!
Минут через тридцать, когда ее обнаружил садовник, девочка больше не кричала. Она истерически рыдала, не сводя глаз с рычащих собак.
– Выходи, – сердито приказал садовник, открывая калитку и входя в загон. – Зачем ты полезла к этим чертовым собакам? – раздраженно спросил он, хватая Лорен за руку и буквально выволакивая ее из загона.
Когда он захлопнул калитку, до сознания Лорен дошло, что он совершенно не боится, и снова обрела дар речи.
– Они хотели разорвать меня, – призналась она хриплым шепотом, не замечая, что по ее лицу катятся слезы.
Садовник взглянул на нее, увидел ужас, застывший в глазах, и его голос немного смягчился.
– Они бы тебя не тронули. Этих собак обучали поднимать тревогу и прогонять незваных визитеров, вот и все. Они не посмеют укусить.
Остаток дня Лорен провела, растянувшись поперек постели, изобретая способы отомстить Картеру. Конечно, было исключительно отрадно представлять, как он на коленях молит ее о пощаде. Но, по правде говоря, все, что она сумела придумать, никак нельзя было исполнить.
К тому времени, как мать поднялась в комнату Лорен, чтобы отвести ее к обеду, девочка уже смирилась с мыслью, что ей придется сделать вид, будто ничего не случилось. К чему было рассказывать матери о злой проделке Картера? Джина Дэннер, американка итальянского происхождения, была одержима сентиментальным чувством глубокой преданности семье, и неважно, насколько дальним и неясным было родство, привязывающее ее к этой «семье». По всей вероятности, мама бы милосердно решила, будто Картер хотел всего лишь устроить обычный мальчишеский розыгрыш.
– Хорошо провела день, дорогая? – осведомилась мать, когда