Аптека – вместе с громкими людскими голосами и знакомыми ароматами – осталась далеко позади. Как, впрочем, и тусклый, скучно-печальный уличный фонарь. Весь человеческий мир остался где-то далеко позади. Причём, уже очень и очень давно. Наверное, с самого рождения…
Справа угрожающе вздыхала-стонала заброшенная стройка: четыре с половиной этажа монолитного бетона за некрашеным забором-штакетником, два-три ржавых, неуклюжих и беззащитных подъёмных крана-журавля, запах сырости и заброшенности, неяркие отблески одинокого костра.
«Это бомжи, наверно, разбили нехитрый ночной лагерь, ужинают», – предположил Ник. – «Они ведь тоже люди. Зачастую, вполне даже разумные, без видимых психических отклонений. Хотя, лично мне не доводилось общаться с ними…».
Слева загадочно молчало старинное кладбище, скупо отражая лунный свет от поверхности покосившихся могильных крестов, покрытых краской-серебрянкой. Кладбище, как кладбище, таких десятки тысяч разбросано по бескрайней России. Днём они милые и бесконечно уютные, в их тишине очень даже приятно предаваться философским размышлениям и светлым бескорыстным мечтаниям. Ночью же – тревожные и опасные, сулящие мутные душевные терзания и самые разнообразные неприятности…
Где-то глухо и угрожающе заухал ночной филин, нервный ветерок волнами пробежал по пыльному придорожному кустарнику.
– Филин кладбищенский, зря меня не пугай. Ждёт впереди солнечный Рай, – негромко, подбадривая сам себя, пропел Ник и через секунду-другую болезненно застонал: – Что же это? Почему? Снова начинается? Ведь уже больше шести лет приступы и припадки не посещали…. До коттеджного посёлка осталось-то всего нечего, километра два с половиной…. За что, Господи?
В голове тихонько постреливало. Мерзко так, глумливо, надоедливо и насмешливо. Приступ приближался неотвратимо и безысходно – как ежесуточный морской прилив, подчиняющийся воле могучей и безжалостной Луны.
Впереди – в тускло-жёлтом свете – виднелся алюминиевый навес стандартной автобусной остановки. Обхватив голову ладонями и слегка пошатываясь, он с трудом доковылял до навеса и неуклюже присел на обшарпанную скамью.
– Главное, не волнуйся, – посоветовал Ник самому себе. – Не в первый раз, братишка. Прорвёмся. Выдюжим. Может, на этот раз появится кто-нибудь симпатичный, добрый и безобидный…
В глубине души он, конечно же, знал, что чуда не произойдёт. Потому, что на этом свете чудес, вообще, не бывает. Не бывает? Безусловно, нет! За его тридцать с небольшим лет все Гости были исключительными уродами и извращенцами, мерзавцами и негодяями, падкими на кровь и убийства. Но как же хотелось надеяться, что именно сегодня пред ним предстанет благородный и отважный рыцарь, или же, к примеру, прекрасная сказочная принцесса. Добрая такая, славная, молоденькая, наивная, с огромными синими глазищами. Впрочем, он не стал бы возражать, если девичьи глаза будут тёмно-карими, ярко-зелёными, светло-серыми, чёрными…
Вскоре