– Последним смеется тот, кто смеется серьезно, – сказал автор и достал инструкцию по рационализации и изобретательству.
По инструкции выходило, что один, сколь угодно шизофренированный субъект может заставить толпу здравомыслящих людей заниматься явно выраженной бессмыслицей, и так долго, как ему, субъекту, заблагорассудится.
С этого момента в институте началась полная кипучей бесполезности жизнь. Субъект оказался очень плодовитым на выдумки. Он заставлял собирать научные советы, вести обширную переписку по его предполагаемым изобретениям, оформлять ему многочисленные командировки по вызову Контрольного совета Госкомитета по изобретениям и открытиям. Наконец, последовали вызовы в суды и другие издержки его бурной деятельности.
Однажды, после очередной бессонной ночи, директор понял, что бесконечные творческие дискуссии с изобретателем – это как раз и есть то самое болото, в которое когда-то попал барон Мюнхгаузен: чем больше барахтаешься, тем глубже вязнешь.
Пора было браться за голову, или, если хотите, брать быка за рога. Практика – вот тот краеугольный камень, который необходимо уронить на черепную коробку изобретателя, решил директор и собрал экстренный научно-технический совет. Поскольку других материальных результатов изобретательства изобретателя, кроме самого изобретателя, не было, директор попросил изобретателя взять себя за волосы и приподнять.
«Это нам раз плюнуть», – подумал Тики-Так.
Изобретатель доверчиво схватился за шевелюру, подпрыгнул и… повис в воздухе, вытаращив на остолбеневший коллектив удивленные глаза.
– Четыре секунды, – произнес директор в гробовой тишине, – давай еще.
Ошарашенный не менее других, изобретатель подпрыгнул и, ухватившись за собственный скальп, повис, напряженно вращая окулярами.
– Восемь секунд, – констатировал директор. – Ты настоящий шизик.
А про себя подумал: «Пора избавляться».
После этого стали происходить настоящие чудеса. Старому холостяку Ивану Ивановичу Загуляйко шизик неопровержимо доказал, что тому надо менять фамилию и жениться. На потолке появились подозрительные следы, по которым инженер по технике безопасности Шарахов без труда отыскал только что пропавшие блоки питания. Они были аккуратно уложены в правом верхнем углу комнаты номер тринадцать, над самой головой главного конструктора разработки Криволапова. У всех создалось впечатление, что главный метролог Храпуновский, приходя на работу, перестал пить снотворное. А когда не работавший пять лет микропроцессор Харитона Харитоновича Трудохлебова вдруг заработал, трудовой коллектив решил: хватит, и вызвал санитаров.
– Где он? – спросили санитары.
– Вот, – показал директор на шизика, –