– Да… Это тоже не выход. – Мать вздохнула очень красноречиво, стало быть, последует очередная волна уговоров. – Потому я и говорю, милая, пора тебе подумать о замужестве.
– Я о нем думаю.
Кристина закатила глаза под лоб.
И зачем она только позвонила матери? Все проклятое любопытство и лавры несостоявшегося следователя покоя не дают. Поступала ведь, два года подряд поступала, не прошла комиссию, кто бы думал! Давление им ее не понравилось, видите ли! Давление и природная бледность, намекавшая на анемию.
– Я здорова! – пыталась она убедить настырного дядьку в приемной комиссии, два года подряд заворачивающего ее документы. – И нет у меня никакой анемии!
– Нет, так будет, – пообещал он ей и по руке ободряюще так похлопал. – Тут ведь не институт благородных девиц, милая. Тут очень опасная и трудная служба.
– Я и буду служить!
– Да, а потом у вас надорвется здоровье. Вы засядете на больничных и испортите все показатели своему руководству. – Потом он начинал по-настоящему сердиться и покрикивал на нее, показывая кивком на дверь. – И я не могу фальсифицировать заключения медицинской комиссии, увольте меня от этого, милочка!
Милочке пришлось идти на журфак, потом догоняться экономическими и юридическими курсами, когда уже работать начала. Работа неожиданно понравилась, люди тоже. Но вот тягу к расследованиям запутанных историй Кристина так и не утратила. И даже пару раз давала дельные советы начальнику службы безопасности на их фирме. Тот остался доволен.
– О замужестве не нужно много думать, – тут же, сама себе противореча, строго заговорила мама. – Туда нужно хотя бы раз сходить, милая моя.
– Схожу, ма, непременно схожу хотя бы один раз. Вот как только меня кто-нибудь позовет, так и…
– Тиночка, детка, – тут же зажурчала, зажурчала мама.
Моментально припомнила длинный список холостых сыновей всех своих знакомых и начала их тут же поименно, как глашатай, Кристине выкрикивать.
Ей иногда казалось, что все эти имена у матери хранятся выписанными на длинном свитке. Свиток тот был из красивой лощеной бумаги, благородно перетянут шелковым шнуром и хранился в среднем ящике маминого любимого секретера, запираемого на крохотный медный ключик. Как только возникала надобность в свитке, мать извлекала его из ящика, разворачивала длинную бумажную ленту, и начиналось:
– А Славик Трухачев! А Витенька? Витенька, он же по тебе с восьмого класса сохнет. Герочка тоже славный! Говорят, в Англии был этим летом. Контракт заключил. Стас! Я совсем забыла про Стаса, Тиночка! Он же звонил нам на днях. Спрашивал о тебе, между прочим. Настойчиво интересовался твоим свободным временем. Разве Стас плохой мальчик, Тиночка?
– Мама! – прикрикнула Кристина, устав слушать. – Мне не нужен мальчик, мама! Мне нужен мужчина.
И положила трубку. И тут же вспомнила о мужчине, посетившем ее сегодня со странным нелепым визитом. Можно назвать его настоящим или нет? Почему его жена и его теща с такой легкостью