– Лучше не бывает. Когда в сторону врага направлен, – сказал я, забрав у нее оружие.
В конце концов, это не пупсик, чтобы его гладить. Еще бы в платок пистолет завернула и, прижав к груди, спела ему «баю-баюшки-баю»… А может, я ревновал Арину к своему «ПММ»?
– А когда ствол на тебя смотрит, то проклянешь человека, который придумал огнестрельное оружие, – с насмешкой сказал я, сунув пистолет в кобуру. – Если успеешь…
Как-то я слушал разглагольствования одного умника, который всерьез считал, что пистолет Макарова не оружие, а что-то вроде аксессуара для сотрудника милиции. Хотел бы я посмотреть на него в тот момент, когда он окажется перед лицом вооруженного бандита без этого «аксессуара»… Уж я-то на своей шкуре прочувствовал, что в ближнем бою «макарову» цены нет. Для дальнего боя этот пистолет просто не приспособлен, но винить его в этом так же глупо, как пристыдить обычную курицу за то, что ей не дано снести золотое яйцо.
– А у Гарика может быть пистолет? – спросила девушка.
– Ты про него больше знаешь. Тебе видней…
– Думаю, оружие у него есть. Ружье, как минимум. В Запалихе у всех охотничьи ружья есть. Ну, почти у всех…
– А у твоей бабушки?
– Есть. От дедушки осталось.
– Значит, и сама бабушка одна осталась?
– Да. Она сегодня утром на теплоход сесть должна, в доме никого не будет. Все в нашем распоряжении…
– Может, я все-таки тебя домой в Черногайск отвезу?
– Нет, мне с тобой спокойней…
– Поверь, я обычный опер, и уж точно не семи пядей во лбу. И твое спокойствие может быть всего лишь иллюзией безопасности.
– Иллюзия тоже греет…
Какое-то время мы ехали молча, а потом я спросил, сколько лет Гарику.
– Не знаю, – задумавшись, пожала плечами девушка.
– А примерно?
– В том-то и дело, что даже примерно не знаю. Есть такие люди, вроде бы молодо выглядят, а самим уже за сорок. Или взрослым кажется, а сам еще совсем молодой. Вот и Гарик так выглядит, не поймешь, то ли сорок ему лет, то ли двадцать… Когда улыбается, вроде бы молодой, взгляд наивный такой, глуповатый, как у недоразвитого. А когда злиться начинает, так взгляд свинцом наливается, и лоб морщится, как у старика… В общем, сам увидишь, скажешь…
– А в доме, ну с башенками который, он с кем живет, сам или с родителями?
– Да нет, вроде сам…
– Что, никого нет, ни родителей, ни прислуги?
– Ну, я не знаю. И никто толком не знает. Говорю же, он особняком живет. В село и к нему в дом одна дорога идет, а потом она разветвляется. Одна ветка к нему тянется, но так, что со стороны Запалихи не видно, кто к нему едет, потому что холмом скрыта. Кто к нему ездит, кто от него уезжает, не видно. Одно могу сказать, что из села никто у него не работает. Если бы работал кто, бабушка