– Да. Сын Оливер, но… – Теперь настала очередь Анны себя выдать.
– Но София была вашим любимым ребенком.
Анна вздохнула. Сколько бы ни прошло лет, легче не становилось.
– Знаю, полагается верить в эту выдумку, что мы всех своих детей любим одинаково, но у меня, например, не получается.
– А я даже и не пытаюсь, – усмехнулась герцогиня. – Я очень люблю одних своих отпрысков, с остальными нахожусь в неплохих отношениях, но двоих категорически недолюбливаю.
– А сколько всего у вас детей?
– Четырнадцать.
– Боже милостивый! – улыбнулась Анна. – Значит, титулу Ричмондов ничего не грозит.
Старая герцогиня снова рассмеялась. И пожала собеседнице руку. Удивительно, но Анна не чувствовала обиды. Каждая из них играла в той давней истории отведенную ей роль.
– Я помню некоторых ваших дочерей, что были в тот вечер на балу. Одна, кажется, весьма нравилась герцогу Веллингтону.
– И до сих пор нравится. Джорджиана. Сейчас она леди де Рос, но если бы Веллингтон тогда не был женат, он имел бы неплохие шансы. Но, пожалуй, надо идти. Я пробыла здесь уже слишком долго, и мне придется за это поплатиться. – Герцогиня не без усилия поднялась, тяжело опираясь на палку. – Очень приятно было с вами поговорить, миссис Тренчард. Славное воспоминание о более радостных временах. Видимо, в этом и состоит преимущество чаепития не за столом: можно уходить, когда захочешь. – Но прежде чем уйти, пожилой леди захотелось добавить еще кое-что: – Желаю всего наилучшего вам и вашей семье, моя дорогая. Как бы прежде мы ни относились друг к другу.
– Могу в ответ повторить то же самое, герцогиня.
Анна встала и проводила глазами престарелую даму, осторожно двигавшуюся к двери, а потом огляделась. Миссис Тренчард узнала еще кое-кого из присутствующих женщин, и некоторые в знак вежливости кивнули ей издали, но она прекрасно понимала, где заканчивается их интерес к ней, и не воспользовалась проявленным вниманием как поводом завести беседу. Она лишь улыбнулась в ответ, но предпочла не присоединяться к их обществу. Большая гостиная переходила в комнату поменьше, обитую светло-серым дамастом, а дальше начиналась картинная галерея или, вернее, комната, где выставлялись картины. Анна медленно брела вдоль выставки, восхищаясь работами. Над мраморным камином висело превосходное полотно Тёрнера. Она уже прикидывала, сколько еще времени ей необходимо здесь оставаться, когда внезапно вздрогнула, услышав за спиной чей-то голос:
– Как долго вы беседовали с моей сестрой!
Анна обернулась и увидела ту самую женщину, которую показывала ей герцогиня Ричмонд, мать покойного лорда Белласиса. Представляла ли Анна себе когда-нибудь эту встречу? Возможно. Графиня Брокенхёрст держала в руках чашечку чая на блюдце с тем же рисунком.
– И кажется, я догадываюсь о чем. Наша хозяйка сказала мне, что вы тоже были на том знаменитом балу.
– Совершенно верно, леди Брокенхёрст.
– Значит, у вас есть передо мной преимущество. – Леди Брокенхёрст