– Привет, отец! Чё происходит, куда все делись? Не знаешь?
Дед широко открыл глаза и тяжело задышал – видимо перепугавшись и не совсем понимая, что происходит.
– А? Ой, молотёшь, ну и напухали, щертче так и прыгает… – старик прошамкал внезапно громко. И, окинув всех подслеповатым взглядом, после небольшой паузы продолжил: – Это ваш дом? Проштите, ешли што… Шамёрш штрашно, ешли бы не шогрелшя тут…
– Да не, не наш! Сами тут пробегом. Куда подевались все, ёмана? Тоже что ли не помнишь ничего?
– Што говорите? Не шлышу…
– Что происходит, говорим? Где все? – наклонившись к уху старика, заорал Евген.
– А, не шнаю нишево… На шемле ошнулся, нишего не помню. Хте, худа попал – нишего не шнаю. Шовшем штар штал… Так вы мешные?
Пообщавшись с дедом, удалось выяснить – зовут его Вилен Александрович, он мастер-токарь, давно на пенсии, и – как и остальные – какое-то время назад очнулся в лесу, ничего не помня о том, как там оказался. Попал под дождь, под снег, долго шёл и только после этого выбрался к посёлку. Ходил по нему, кричал, спрашивал – никто нигде не ответил. Тогда, когда понял, что совсем замерзает – стал пытаться забираться во все дома подряд. Сил у старика было мало, видел он плохо, поэтому задача оказалась не такой уж простой. Но, в конце концов, он всё же смог проникнуть в чью-то избу и обосновался там. Нашёл дров и растопил печь, после чего деда ожидаемо разморило. Никаких зверей нигде не встречал, последнее воспоминание, до того, как очнулся в этих странных краях – было как раз то странное свечение в небе. Ни про какую летающую тарелку не знал, как и про остальные странности окружающего мира – видел плохо, и ничего такого попросту не заметил.
– Ну что, заночуем здесь? А то темнеет уже?
– Да, думаю, дед не будет возражать. Эй, отец, пустишь переночевать?!
– Та што ше не пуштить… Рашполагайтешь…
Спустя некоторое время единственная комната избушки была приведена в более-менее пристойный вид – Кристина с Юлей быстро прибрались, даже подмели. Где-то нашли одеяла и постельное бельё, застелили спальные места. Одну из двух кроватей выдали Вилену Александровичу, вторая отошла девушкам. Евген сначала хотел занять себе лежанку – мол, первый сел, значит моя, – но, поняв, что оказался в меньшинстве, был вынужден согласиться спать с Валерой на полу, утешая себя тем, что там поближе к печке.
На плите заскворчала тушёнка, на этот раз не в банках, а по-цивилизованному, в сковородке. Рядом старательно запыхтел старенький чайник. Нашлись и соль, и приправы, и чай «майский», и даже пачка затвердевшего печенья… Спустя какое-то время все расселись вокруг стола, в тепле и уюте, только без света – на улице уже опять была ночь. Почти непроглядный мрак лишь слегка разгонялся огненными сполохами из открытой настежь дверцы печки.
Дед, что немудрено, оказался очень голодным. Поэтому, после того как его пригласили разделить трапезу с