В метре от счастья. Артём Александрович Минайленко

он якобы встречался с Беллой одну неделю – было никак иное, как показуха с её стороны. Как минимум, лишь потому, что Гордон сильно злоупотреблял травой. Порой на него было страшно смотреть. Сидя иногда в курилке клуба, он сливался с белой стеной или же с зелёным фоном, в зависимости от цвета его лица. Трава губительна во всех смыслах, но у него были на то причины, я лишь скажу, что семейные.

      –Чего?! – остановился я, оглянувшись в сторону Джеймса. -Это как вообще, вы же… Вы же были вместе.

      –Ну да, – без эмоций ответил Джеймс.

      –И ты говорил, что вы вчера курили траву.

      –Это вчера. Всё по новой, понимаешь.

      –Я тебе говорил, мать твою, – повысил я слегка голос, осознав, что потерял эту неделю без моего друга, он был не в менее лучшем раскладе.

      –Всё так запутано.

      –Я не удивлён. Что с этим Майклом, почему вы ему морду не начистите?

      Джеймс лишь увёл, взглядом показывая, какой удар это предательство ему принесло. Майкл заменял ему друга, когда мы пребывали в ссоре три с лишним года и теперь, узнав эту жалкую правду, он не хотел поступать с ним так же. По сути Майкл был подонком, каким его видел свет. Манеры поведения этого безмозглого моллюска меня просто выводили из себя. Чёртов подонок гадил в собственные тапки. Он был простым жополизом, которых не сыскать в этой округе. Все это знали и обходили его стороной. То, что он был цел и невредим после этой выходки, осталось тайной века.

      Невзирая на это, мне больше было интересно, что же Джеймс чувствовал внутри себя. Его лицо было словно у трупа, ожившего внезапным чудом. Как я узнал позже, он начал злоупотреблять выпивкой и травой. Всю неделю он был под властью дурмана и спирта, точнее порошка, разбавленного водой. Назвать алкоголем нашу дешёвую выпивку нельзя было. Былая радость исчезла с его лица.

      Сидя с ним, как раньше, у скамьи напротив моего дома, он из последних сил пытался удерживать сигарету пальцами своих рук. Так играть на публику, не показывая своего внутреннего гнёта, не каждый бы смог. Его сердце было разбито, и виной всему был я.

      “-Не уследил, – промолвил я про себя, сделал глубокий вдох, глядя в ночной небосвод”.