неминуемого и средства действовать в смысле этого грядущего и тем самым угладить ему дорогу и устранить препятствия, пагубные и для ездоков, и для мимоходов, кому же, как не тем приступить к делу или, по крайности, к рассмотрению дела, коего событие неотменно и, так сказать, в естественном ходе вещей? Ибо там, где учат грамоте, там от большего количества народа не скроешь, что рабство – уродливость, и что свобода, коей они лишены, так же неотъемлемая собственность человека, как воздух, вода и солнце. Тиранство могло пустить по миру одного Велизария, но выколоть глаза целому народу – вещь невозможная. И, поверьте, в нашем предположении могли бы мы смело сказать: не
на, а
за начинающего Бог. Я рассматриваю сей запрос, как врач, который решился срезать нарост на теле, как уродливость, и по тому самому операции подлежащий, но вовсе не рассчитывает благотворных перемен во всем бытии больного, которые неминуемо последуют за срезанием нароста, отягчающего тело больного и препятствующего плавному течению крови. Глазной оператор снимает бельмо с глаз потому только, что бельмо – болезнь, но, ограничивая свое отправление, возложенное на него Провидением, исполнением своих врачебных обязанностей, он не помышляет о нравственной пользе, которую он страждущему приносит; он о том не помышляет, что он, исправитель погрешностей природы, дарует несчастному лазурь небес, торжественное сияние солнца, умильную улыбку красоты; но признательность возрожденного дополнит благотворителю то, о чем он сам не догадывался. Рабство – на теле государства Российского нарост; не закидывая взоров вдаль, положим за истину, что нарост этот подлежит срезанию, и начнем толковать о средствах, как его срезать вернейшим образом и так, чтобы рана затянулась скорее; призовем в свою консультацию и тех хирургов, которых осторожность будет опасаться дотронуться орудием до целости какого-нибудь члена, а, может быть, и источника жизни; их мнения не должны быть слепо приняты, но уважены: они умерят запальчивость молодых головорезов; но к чорту тех врачей, которых насущный хлеб основан на лечении этого нароста! Мнения противные, запредельные, меня никогда не пугают, буде они бескорыстны». Прямодушие с обеих сторон – и можно стакнуться с помощию Божией. Если этот подвиг не подобает дворянству, то я первый запишусь в охотники и в члены Англинского клуба: вот круг действия потомков Пожарского. Повторю еще свою начальную мысль. Правительство наше играет всегда в молчанку и сбирает только фанты; но, будь оно и живее, не его дело решить этот запрос; пожалуй, разреши оно узы рабства в своих поместьях, то и тогда еще оно нам не уваз: иные его отношения, иные наши; политическое ^ытие его не основано на крестьянстве, дворянское до сей поры им только и держится. Хотите ли ждать, чтобы бородачи топором разрубили этот узел? И на нашем веку, может быть, праздник этот сбудется. Рабство – одна революционная стихия, которую имеем в России. Уничтожив его, уничтожим всякие предбудущие замыслы. Кому же, как не нам, приступить к этому делу? Корысть наличная, обеспечение настоящего, польза будущего – все от этой меры зависит. Посмотрите,
