Никого из мусульман не будут против воли обращать в христианство. Ни у кого не потребуют вернуть захваченное в ходе войны имущество. Судьи, мэры и губернаторы, назначенные Фердинандом и Изабеллой, будут уважать мусульман и обращаться с ними по-доброму (amorosoamente). Никого не будут призывать к ответу за то, что случилось до капитуляции. Все пленники должны быть освобождены: те, которые в Андалузии, – в течение пяти месяцев, в Кастилии – восьми. Наследное право мусульман будет почитаться, как и все пожалования мечетям. Мусульман против воли не будут призывать на службу Кастилии, и у христиан и мусульман будут отдельные скотобойни.
Эти условия напоминали те, на которых арагонские предки Фердинанда несколько поколений назад принимали капитуляцию Валенсии. В романе «Амадис Галльский» эта капитуляция называется «милосердным завоеванием»{239}. Хотя бы внешне оно действительно было мягким. Невольно вспоминается китайское изречение, что самая большая победа – это та, которая одержана без боя. В этом было и некое предвосхищение бесчисленных капитуляций нехристианских народов перед испанцами в Америке.
Когда гранадских пленников передали испанцам, в городе вспыхнуло недовольство, и один праведный человек начал кричать, что мусульмане до сих пор могли бы победить, если бы почитали Мухаммеда. Начались волнения, и против воли Боабдил задержался в Альгамбре. Он написал Фердинанду, сообщая, что, по его мнению, лучше бы сдать город прямо сейчас, а не ждать до Крещения, чтобы избежать в дальнейшем подобных волнений{240}.
Итак, 1 января 1492 года Гутьерре де Карденас, тот самый mayordomo, который восемнадцать лет назад в Сеговии провозгласил Изабеллу королевой, въехал