– Похоже, у Сепуха дела совсем плохи, если он начал брать в фидаи детей! Посмотрите на него,… у него даже усов нет. Он у вас что… еду готовит? Стирает? Молокосос. Стыдились бы вести его сюда из Эрзерума. В Зейтуне и Адана воюют одни мужчины. Не то, что у вас.
В ответ на эти крики, люди с обоза стали с опаской поглядывать в сторону своего вожака. Но тот даже вида не показывал, что слышит оскорбительные выкрики. Постепенно возле пещеры крики начали стихать. Это происходило оттого, что молодой человек разделся до пояса и начал обтирать водой грудь, по-прежнему не обращая внимания на людей вокруг себя. На спине, чуть выше правой ключицы, был заметен след от пули. Ещё такой же след был чуть ниже, в правом боку. Начиная от правого уха и вплоть до поясницы, проходил глубокий шрам от удара сабли. Шрам как бы делил спину пополам. Этот шрам произвёл на присутствующих магическое действие. Вместо шутливых лиц появились серьёзные. Вместо насмешливых выражений – появились выражения, в которых сквозило глубокое уважение.
Послышались приглушенные голоса:
– Кес Арут! Это Кес Арут! Наш брат фидаи из Эрзерума! Кес Арут!
Закончив мыться, тот, кого назвали «Кес Арут» взял с камня одежду и бегло оглядев сгрудившихся возле него фидаи, коротко бросил:
– Двести винтовок. Двести ящиков патронов. Всё что могли собрать для вас наши братья из «Гнчака».
Кес Арут собирался спуститься вниз, когда услышал обращённый к нему вопрос:
– Брат Арут, когда обратно?
– Завтра вечером! У нас в последние дни турки совсем распоясались. Совершают один набег за другим. Только успеваем из одной деревню в другую. Да и курды… в покое не оставляют. Месяца два назад уложили четыреста курдов. После этого не трогали наши деревни, а перед самым уходом снова начали. Одну деревню сожгли. Хорошо люди спрятаться успели,… а у вас тут спокойно. Не будем ждать. Там наша помощь нужна. Завтра вечером тронемся!
– Ничего, брат Арут, мы всем отомстим, – говоривший сразу осёкся, так как в него упёрся жёсткий взгляд Арута.
– Что