– Кажется, все съедено. – Женя встал и поплелся на кухню. Протопав за ним в своих рэперовских кроссовках с оттопыренными язычками, Дюша заглянул в холодильник через Женино плечо. На полочке оказался небольшой ломоть сыра, который Женя вчера, должно быть, проглядел в пылу творчества. В консервной банке еще плавали несколько шпротин, хотя Женя был уверен, что накануне выкинул пустую банку в мусор. Пока Женя рассматривал мусорное ведро в поисках событий прошлой ночи, Дюша приоткрыл хлебницу и обнаружил там довольно свежую половинку батона, в которую незамедлительно воткнул зубы. Потупив на эту картину хмурым взором, Женя поддался раздражению:
– Мы существуем в мире, где кухонные ножи доступны каждому!
– Мы существуем в мире, где друзей необходимо ценить и лелеять, – парировал Дюша хладнокровно и воткнул зубы в кусок сыра. – Да что с тобой сегодня? – произнес он сквозь пятьдесят граммов пошехонского, следуя за Женей по обратному маршруту в гостиную, заваленную бумагами.
– Да у меня это… Девушка не выходит… – признался Женя.
– Опа! Девушка? Не выходит? – Дюша обладал свойством воспринимать события в, мягко говоря, неожиданном ракурсе. – Была бы девушка, а остальное будет джага-джага! Сейчас сделаем.
Исполненный решимости, он проскрипел кроссовками к совмещенному санузлу и заколотил в дверь:
– Девушка! Давайте, выходите уже! Нельзя столько мыться. У меня товарищ расстроился. Как ее зовут?
С неподдельным удивлением Дюша обнаружил, что незапертая дверь приоткрылась от его напора и что в ванной никого нет. Женя покачал головой и продемонстрировал веер неудачных эскизов. С одного из них из-под длинных ресниц с томностью, которую так часто мужчины принимают за глубину, неведомые познания и хорошее личное отношение, глядела пышногрудая и пышногубая блондинка, искушенная жизнью не один раз и напоминавшая Памелу Андерсон. На другом красовалась хищного вида девушка-гот. Еще одна явно была перерисована из журнала про культуристок; Женин карандаш нахлобучил на нее рогатый шлем викингов, чтобы придать сказочности ее протеиновой мускулатуре; шлем казался ей мал.
– Она на бумаге не выходит.
Дюшино критическое око оценивающе прицелилось.
– Мда-а… На вкус и цвет… сто лет в обед. В детсаду заказали? Слушай, а какая она должна быть, твоя девушка?
– Она такая… сказочная… – Женя бросил рисунки на пол и мечтательно затосковал. У друга взгляд на вещи был более прозаичным:
– Баба-яга тоже вся сказочная. Личные вводные, внешние данные?
Женя подыскивал слова, но так и не подыскал.
– Евгений, ты меня знаешь, я – человек неумный, говорю, что в голову приходит. Оно приходит откуда-то и зачем-то, я его озвучиваю и сильно не думаю, не успеваю. Если долго думать, то так ничего и не скажешь. В общем, пришло следующее. Я вот, когда музыку