Наверху заорали соседи. Любой звук, сочащийся из тонких стен, моментально оглушал. Мужчина кричал, женщина не молчала в ответ, поливая сожителя отборным матом. Грег не удивился бы, начни они драться. Наверняка такое случается не в первый раз. И неудивительно. В гнилых местах ссоры разрастаются от брошенного вскользь неосторожного слова, словно само здание вытягивает из когда-то прочных отношений силу. Неожиданно ругань стихла, парень облегченно вздохнул: если соседи так же быстро мирятся, как и ссорятся, то они смогут поладить.
Подумав, что уже не получится уснуть от крутящихся в голове мыслей и недавней сцены гнева, он посмотрел на часы, осторожно встал, не разбудив сестру, и подошел к окну.
Грег наслаждался, выходя на пробежку ранним утром, когда на просторных тротуарах не встретишь ни единого человека; он ощущал себя единственным выжившим после апокалипсиса. В минуты властвования природы бегун поглощал растекающуюся по дороге свободу, чистый воздух врывался в легкие и свежей струей бил в мозг, пространство вокруг не сжималось до размеров крошечной коробки. Живописный уголок в дали от людских глаз, куда по утрам, в один и тот же час, независимо от погоды, бежал Грег, показал мальчику отец. Он открыл священную тайну, посвятив в нее только сына, и парнишка гордился оказанным ему доверием. Майкл казался мальчику божеством, как и многие другие отцы для своих сыновей, но здесь присутствовало нечто большое. То, чего Грег не мог понять.
Все свободное время глава семьи проводил с детьми, не замечая карьерных высот, маячащих на расстоянии вытянутой руки. Он никогда не пропускал соревнования сына по футболу и родительские собрания, упрекая своим присутствием остальных отцов, для которых важнее копаться