Она приехала с Украины «с голой жопой», открыла с мужем бизнес и за три года купила квартиру в самом модном таунхаусе. Поэтому никто не мог поверить, что история с разводом у нее всерьез.
– Да что вы? Быть не может! – все так и говорили. – Боевыми танками не бросаются!
В общем, пока у Люси оставались какие-то деньги, она сидела в своей пустой квартире одна, как мышь.
А раньше да… Раньше у Люси крутилось много народу, друзей-подруг она цепляла с легкостью, и все к ней забегали выпить кофейку, посплетничать… Но, правда, иногда случалось, что выскакивали они с ее кухоньки как ошпаренные. Люся, когда была во всем блеске славы, ни одну лахудру просто так не отпустила, а каждой прямо указала на ее несовершенство.
Куме своей она взяла и брякнула: «А кто тебя просил рожать от этого идиота?»
Бухгалтерше урезала больничный и заявила: «Не ной мне про свое здоровье! Ты посмотри, какая ты кобыла. Живешь в свое удовольствие, ни ребенка, ни котенка. С чего у тебя болит голова?»
Соседку тоже научила жизни: «Не сомневайся даже, изменяет он тебе, еще как изменяет. Куда ты вышла в этом платье? В этом платье надо идти в огород и полоть картошку».
И прочее в таком же духе, под волшебный аромат баварского шоколада.
Девушки обижались. Все, кроме меня. Я люблю черный юмор, и к тому же меня спасали наушники с музыкой. Люся варит кофе – а я курю и слушаю джаз.
– Ты посадила всех себе на шею! И муж тебя гоняет, «подай да принеси», и сын растет такой же! А ты как собачонка бегаешь между ними с подносом…
Не помню точно, что-то в этом духе Люся говорила. А впрочем, разве Люся это говорила? Может быть, она просто слышала мой внутренний голос? Поэтому я и не дергалась, тяну кофеек и киваю:
– Let my people go!
– И сама ты лахудра, – продолжала она, подставляя мне блюдце под чашку, – и муж у тебя свинья! Как-то была у вас, вижу – полотенце упало. А твой перешагнул и чешет, как будто так и надо! Он и не думал наклониться и поднять! Зачем ему? Он знает: сейчас ты вскочишь и все за ним подберешь! А я смотрю и думаю: «Да хоть бы ты, зараза, навернулся на этом полотенце!»
Я с ней была согласна на сто процентов, поэтому не спорила. Пью кофе и тихонько напеваю:
– Let my people go!
– Ты слышишь, что я говорю? – стыдила Люся. – Посадила на шею и пляшешь!
Я вытягивала ножки на белом чудесном диване и слушала музыку. А если вдруг у нас и начинались диалоги, так это не я отвечала Люсе, это мой внутренний голос ей отвечал.
– Эх, Люся! Мне проще десять раз поднять одно и то же полотенце, чем воспитывать взрослого человека!
– Ага, поэтому он у тебя и рот открыть не успевает, а ты уже с ложкой стоишь! Только руку мужик протянул, а ты ему: «Чайку извольте, господин».
– Люся, дорогая, – мой внутренний голос пытался меня оправдать, – а что нам остается? Таких, как