Шанхай был близко, рукой подать… Мимо то и дело проходили океанские суда, рыбачьи лодки и прогулочные колесные пароходы. Все имели право сойти на берег, кроме русских.
Беженцы хоть и мечтали о Шанхае, но до стылого ужаса боялись его. Все понимали, что будет очень трудно, но утешали себя тем, что они приехали в Китай не навсегда.
“В России скоро будет антибольшевистское восстание и мы сможем вернуться домой”, – в это верили все поголовно. К удивлению Нины беженцы обсуждали не то, как они будут устраиваться на новом месте, а то, какой замечательной будет жизнь в России – когда-нибудь потом.
– Я дедовский сад в порядок приведу, – мечтал судовой батюшка. – Раньше все руки не доходили, но теперь уж точно и забор подновлю, и колодец вырою.
– А помните уху в ресторане “Волга”? – вторил ему пехотный офицер. – Мы туда обязательно сходим!
– В Московский университет поступлю! – клялся бывший студент. – Я ведь с первого курса на фронт попал, но так и не доучился.
Нина и сама то и дело вспоминала свой белый дом на Гребешке – так называлась высокая гора, откуда открывался изумительный вид на Оку и цветные домики Нижегородской ярмарки. Душа и вправду отказывалась принимать, что не будет ни черемухи весной, ни русской бани, ни катания на санях, ни колокольного звона на Пасху…
Потери были слишком велики, чтобы с ними смириться, но надо было признать поражение, собраться с силами и начать все заново.
“Если оглядываться назад и жить воспоминаниями, то лишь напрасно измучаешь себя и упустишь возможности, которые открываются здесь и сейчас, – думала Нина. – Остальные пусть как хотят, а я собираюсь преуспеть в Шанхае, и брошу на это все силы”.
Она пыталась представить, что будет, когда толпа беженцев хлынет в город. Нищие чужаки, особенно если их много, вызывают не сострадание, а страх и брезгливость – можно было не сомневаться, что шанхайцы возненавидят незваных гостей с севера. Русские, привыкшие считать себя национальным большинством, превратятся в племя отверженных и станут кем-то вроде цыган, столь презираемых в России. А в самой выгодной ситуации окажутся те, кто сойдет на берег раньше всех и устроится в городе до того, как русский акцент превратится в верный признак голодного попрошайки.
Но как добраться до Шанхая, Нина не представляла: сбежать с парохода было невозможно.
Спустились сумерки, и на лодках у пристани зажглись круглые бумажные фонари. Китайские рыбаки жили прямо на своих сампанах: тут же спали в шалашах, сооруженных из досок и тростника, тут же готовили в маленьких закопченных котелках.
Постепенно палуба русского парохода опустела – беженцы отправились спать, а Нина все стояла у борта, поеживаясь на ветру. К ней подошел Иржи Лабуда – невысокий сероглазый паренек с ярко-рыжими волосами и множеством