– Да забери ее, уже – крикнул Марк полицейскому, сильно подтолкнув ее к выходу – не будет она на вас в суд обращаться.
Словно почувствовав его волю Мэри, сделала несколько шагов к двери. Но затем снова посмотрела на труп. Прислонённый к кафельной плитке, в кровавой рубашке, с кровавыми следами на полу, Джон страшно улыбался, позволяя крови, медленно стекать с разорванных краёв детского рта. Увы, уже ничего не выдавало в этом мальчике некогда нагловатого, хамоватого гения, столь легко критиковавшего всего его начинания. Теперь это был лишь маленький, испуганный смертью родителей ребенок, чья смерть также была ужасна и отвратительна. Марк отвернул её лицо рукой. Мэри не сопротивлялась.
Оставшись на кухне с полицейскими, он подошёл к трупу и сев на корточки, аккуратно повернул подбородок. Шея была перерезана, только вот подражатель немного спешил, хотел как можно быстрее разделать пацана.
– Боже мой – раздался молодой голос – господи Иисусе.
Марк повернулся и увидел Томми, прикрывшего лицо рукой.
– Да как же так, что же теперь делать?
– Везти в морг, что ещё тут сделаешь, – спокойно ответил Марк, возвращаясь к осмотру.
В этот раз парня не оглушили, а придушили. А потому он и не смог толком сопротивляться. Другой вопрос, сделали улыбку на живую или подождали пока умрет. Ведь для весельчака это было крайне важно. Но это скажут лишь эксперты. Он огляделся, вокруг было много кровавых следов, но все они принадлежали парню. Ведь маленькие отпечатки детских рук трудно спутать с чем-то ещё.
Испуганный, желавший жить, парень пытался хоть как то закрыть хлещущую из горла, кровь. Но, увы, только от этого не было. А затем, вдоволь насмотревшись на его муки, подражатель пододвинул труп к стенке и изобразил всё так, будто он просто сидит и улыбается, медленно бледнея в собственной крови.
Поднявшись, Андерсен вышел на улицу и закурил. Табак приятно обжигал его легкие, давал ему надышаться никотина, убрать эту памятную картину. Картину мёртвых детей.
Ребенок, снова ребенок, снова эта дьявольская улыбка. Марк почувствовал, как прихватило сердце. Ненависть, ненависть на себя, ведь он как будто забылся, увлекшись всеми этими расследованиями огромных корпораций, тем временем как его задача ловить маньяков и охранять пацана, желавшего поскорей убраться из этого города. Умник да, но он всё равно лишь ребенок, ставшей жертвой его тупизны.
Окурок ожег руку. Марк устало посмотрел на обуглившуюся кожу. Боль, даже она не так отвлекала его от этих чёртовых мыслей. Он поднял глаза и увидел как, возле чёрного кадиллака стоял крепко сложенный негр и Патрик, что-то ему объяснявший. Андерсен бросил окурок и направился к ним. Единственный способ хоть как то заглушить наступившие м