– Не знаю я. По-фиг мне девчонки.
– А вот не ври, так не бывает!
– Вот привязалась! Говорю – по-фиг!
– Ты что, мальчиков предпочитаешь? – ее глаза округлились в предвкушении того, как завтра она расскажет эту новость подружкам.
– Вот дура! У меня, если хочешь знать, девушка есть!
– Так уж и есть!
– Прикинь!
– Ну и где же она?
– Там, где тебе так хочется оказаться. В «загранке». Но скоро вернется!
– Так я тебе и поверила! Врешь ты все!
– А вот и не вру! Мы, если хочешь знать, уже целовались! И не только! – боже, что я несу? Она же завтра всем растреплет…
– Да ладно! Как не только? А что еще было? – в ее глазах загорелось любопытство кошки, увидевшей аквариум.
– Все было… – мне уже не остановиться, меня несет, хочется обломать ее по-взрослому.
– Да ладно! Что, и «ЭТО…»… было?
– Прикинь!
Уф, слово не воробей, завтра весь класс будет в курсе. Но пути назад уже нет. И я вдохновенно вру дальше.
Да уж, нет предела глупости подростков. На следующий день я понял, как должен чувствовать себя общепризнанный «мачо». В глазах парней появилась конкретная «уважуха». А в движениях моих одноклассниц вдруг стала наблюдаться невиданная доселе грация. Проходя мимо меня, почти каждая из них начинала плавно покачивать бедрами и как-бы невзначай старалась ко мне прикоснуться.
А потом Макс, Серега и Герка приперли меня к стенке и потребовали подробностей. И мне ничего не оставалось делать, как придумывать эти самые подробности по ходу дела. Так мерзко я себя еще не чувствовал. Я врал парням о том, как «это» происходило, сам не имея ни малейшего представления о том, как это бывает. Я врал и чувствовал себя предателем. Я, как-будто бы топтал ногами что-то хрупкое, светлое, то к чему нельзя прикасаться грязными руками. Но ничего не мог с собой поделать и продолжал сочинять дальше.
– Ну, старик, респект! – Герка похлопал меня по плечу
– Познакомишь со своей телкой, когда приедет? – это уже Макс.
«С телкой», какая мерзость, что я наделал! И как я теперь посмотрю ей в глаза?
Но вслух произнес:
– Да не вопрос!
Я долго потом не мог спать спокойно, все мучился угрызениями совести и переживал по поводу нашей встречи. Что будет, если она узнает? Она же разговаривать со мной после такого не захочет.
Я не знал тогда, что никакой встречи больше не будет и жизнь сама все решит за нас. Хотя нет… один раз нам все же суждено было увидеться, но об этом позже.
Первые полгода после аварии я провел в реанимации. Потом еще год в больнице. Потом, после тяжелой операции, связанной с трепанацией черепа, я оказался дома. Говорить я уже не мог, учиться в школе само собой тоже. Сначала ко мне приходили учителя и я пытался постигать премудрости школьного образования дома. Так, с грехом пополам, мы дотянули