В «Ночи на земле» Джармуш экстраполирует свой опыт на европейские города. И населяет их опять же культовыми фигурами, преимущественно из сферы арт-кино. В Париже это Беатрис Даль, героиня «Бетти Блю» Жан-Жака Бенекса. В Риме – Роберто Бениньи, уже сыгравший до того у Джармуша в фильме «Вне закона». В Хельсинки – это Матти Пелонпяа, героя которого зовут Мика, а его пассажира – Аки, как братьев Каурисмяки. С последними у Джармуша существует особенно близкая родственность, а сам он со своим огромным серебристым чубом – этим «символом постмодернистской невинности» – напоминает «ленинградского ковбоя», только из штата Огайо, случайным образом поселившегося в Нью-Йорке. В нью-йоркском эпизоде «Ночи на земле» появляется актер из бывшей ГДР Армии Мюллер-Шталь, привычно играющий иммигранта, и пара негритянских персонажей – Джанкарло Эспозито и Роза Перес, пришедших из фильмов Спайка Ли. Наконец, в Лос-Анджелесе в такси, управляемое Вайноной Райдер, садится Джина Роулэнде – вдова Джона Кассаветиса. Так каждый из героев несет в «Ночь» Джармуша свой кинематографический шлейф.
Это ночное путешествие по родственным кинематографическим вселенным можно было бы продолжать до бесконечности. Было бы занятно посмотреть, как, например, Джармуш увидел бы ночной Мадрид глазами Педро Альмодовара: вероятно, меланхолично-джазовая монотонность «такси-блюза» была бы нарушена парочкой типично испанских высоких каблуков и леопардовых шкур.
Принцип иронического внедрения культурных стереотипов иногда оборачивается той же стереотипностью. Финны в этом фильме – чересчур финны, и если кто-то из них напивается, то вследствие того, что одновременно потерял работу, жену и машину, а его дочь забеременела. Итальянец-таксист исповедуется пассажиру-священнику в трех своих запретных страстях – к тыкве, овце и невестке. Миниатюры лишаются присущей стилю Джармуша элегантной необязательности и грозят превратиться в плоские анекдоты. Но удивительным образом все же не превращаются.
Герои ранних фильмов режиссера живут иллюзорной жизнью случайных путешественников и неполноценных иммигрантов. Джима Джармуша сравнивали с Фрэнком Капрой – самым оптимистичным американским режиссером 30-х годов, создателем добрых комедий о простых людях, которых рано или поздно вознаграждает судьба, так же как она карает алчность и порок. Но герои Джармуша вознаграждаются не браком с юной миллионершей и не «грин-картой», а всего лишь авторским сочувствием, грустной понимающей улыбкой. Кроме того, немаловажно, что эти герои живут в свободной стране, могут не спеша и бесцельно передвигаться по ней, наблюдая ее гримасы и причуды. В этих путешествиях они могут даже встретить родственную душу. Неприкаянность, неукорененность не означают более, как это было в американском кино 60-х, протеста против системы. Скорее это свойство человеческой экзистенции в постиндустриальном обществе,