Когда мы стареем, наши мышцы теряют силу и гибкость. Метаболизм замедляется, становится труднее поддерживать вес. По ночам, когда не спалось, я лежал, представляя, как ветшают мои моторные нервы. Я с каждой секундой терял скорость реакции. Утрачивал координацию глаз-рука, чувство равновесия тоже. Пока все давалось легко, но через десять лет я, может быть, не сумею без чужой помощи вдеть нитку в иголку.
Я прошел в кухню, включать свет не стал, ориентируясь на ощупь и по памяти. Открыл холодильник, подумал, не выпить ли молока. Мои кости ежесекундно теряли кальций. Я каждый день принимал витамины. Пил больше молочных продуктов, чем в детстве. Это лишь давало отсрочку, оттягивало исполнение приговора. Но ведь именно этого мы добиваемся от неизбежного. Прошли дни, когда я, надев шорты, бегал по району. В первые недели после события мы попали под жесткую атаку прессы. Нас донимали, ломали почтовый ящик. Ветровое стекло моей машины залили краской из баллончика. Наш номер телефона удалили из справочника, но все равно нам звонили фанатики, обливали ненавистью и невнятно угрожали. Когда пошли слухи о скором суде, пресса удвоила число операторов. Они хотели знать, что мы чувствуем, чем держимся. Говорили ли с сыном? Программы новостей требовали пищи двадцать четыре часа в сутки. Интернет-сети стремились поддерживать активность пользователей. Стоило выглянуть из-за шторы, и я видел минимум один фургон видеосъемки и скучающих репортеров, дожидавшихся, чтобы хоть что-то произошло.
Через десять лет после того как два ученика расстреляли своих одноклассников в средней школе Колумбайн, мать одного из убийц, Сьюзен Клеболд, нарушила молчание. Она писала: «Все это время я испытывала страшное унижение. Я месяцами не могла прилюдно назвать свою фамилию. Я прятала глаза. Дилан был плодом всей моей жизни, но его последний поступок показывал, что он так и не научился отличать добро от зла».
Оглядываясь назад, она писала: «Была ли я слишком строгой? Или недостаточно строгой?» По ее словам, каждый раз, увидев в супермаркете ребенка, она думала о том, «как одноклассники моего сына провели последние минуты жизни. Дилан изменил все мои представления о себе, о Боге, о семье, о любви».
Стоя в кухне, я слушал тиканье часов, отсчитывающих секунды бессонной ночи. Месяцами после убийства