– Уважаемая Виола Ленинидовна, – начала редактор, – не скрою, вы перспективный автор…
Огромное ликование затопило мою душу. Меня хвалят! О боже!
– Но очень и очень несобранный, – продолжала Олеся Константиновна, – еще ни разу не сдали книгу вовремя. Честно говоря, это немного напрягает издательство, мешает его ритмичной работе. Вот поэтому я решилась дать вам один совет, организационный. В ваших рукописях, как правило, около трехсот двадцати страниц.
– Триста пятьдесят, – пискнула я.
– Хорошо, – кивнула редактор, – и работаете вы над повестью три месяца.
– Да.
– Триста пятьдесят, – защелкала калькулятором Олеся Константиновна, – разделить на девяносто дней, получим… получим… примерно четыре страницы. Если вы ежедневно станете их писать, то через три месяца безо всякого напряга и мучений получится детектив. Вам ясен ход моих рассуждений?
– Более чем, – кивнула я
– Ну и как?
– Прямо завтра примусь за планомерную работу.
– Вот и здорово! – повеселела Олеся Константиновна. – Кстати, Смолякова именно так и поступает. Правда, она выдает за сутки по двадцать листов текста формата А-4, но нельзя от всех требовать подобной работоспособности!
Придя домой, я, горя желанием хоть отдаленно походить на Смолякову, уселась за стол и уставилась на стопку кипенно-белых, абсолютно чистых листов бумаги. Сначала сгрызла два карандаша, потом сломала несколько ручек, сходила попить чаю, промучилась еще несколько часов, но так и не выдавила из себя ни строчки.
Ну не понимаю, каким образом госпожа Смолякова выдает ежедневно на-гора столько текста. Может, она и не живой человек вовсе, а робот?
Решив отложить начало новой жизни на завтра, я плюхнулась в кровать и заснула. Но ни в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье книга не писалась. По расчетам Олеси Константиновны, у меня сейчас должно уже быть шестнадцать страниц, а на самом деле кипа листов так и осталась девственно чистой. Может, лучше создавать в день по восемь страниц? Тогда я пока еще побалбесничаю, а потом как сяду, как схвачусь за ручку да как напишу! Вот только о чем? Ну скажите на милость, где Смолякова нарывает сюжеты для своих книг?
В воскресенье вечером, побывав у Лариски, я заснула в самом отвратительном настроении, дав себе честное слово проснуться завтра в шесть утра и кинуться к письменному столу. И вот пожалуйста, меня вытаскивает в семь сорок пять из-под одеяла нахалка, спрашивающая противным голоском, не разбудила ли меня.
Да мне давно пора работать!
– Извините, если нарушила ваш покой, – неожиданно пропищала трубка.
– Ничего, – рявкнула я, – мы, писатели, в это время уже пишем.
– Ой, простите.
– Не беда.
– Когда вам можно перезвонить?
– Говорите сейчас.
– Не хочу мешать творческому процессу.
– Ерунда.
– Право, мне неудобно, назовите время.
– Да зачем вы звоните?!
– Ой, не сердитесь!
– Мне и в голову не пришло сердиться.
– Меня