и переправлением своих стихотворческих рукописей, он иногда требовал моего мнения. Третьим литературным посредником между нами был в это время преосвященный Евгений. Часто собирались мы у него по вечерам. Ум его разносторонний, многие и обширные сведения, редкое добродушие придавали этим беседам особенную прелесть. Вообще литература была любимым развлечением нашим в тяжкую осень 1812 года. Особенно, когда военные действия приняли лучший оборот и с освобождением Москвы от неприятеля сердце у нас отлегло и чувство уныния заменилось чувством какого-то самодовольствия и торжественности, прежние испытания были забыты, а безопасность и слава отечества просвечивалась нам в несомненном и близком будущем. Вологодский поэт Остолопов, заимствовав тогда счастливое и пророческое выражение из письма ко мне А. И. Тургенева, заключил одно патриотическое стихотворение следующим стихом: