– Понимаю, – сказала она. – Ты не хочешь об этом говорить. Я позвоню констеблю Линнету. Он знает, что делать.
«Да уж, – подумала я. – У него хватит мозгов, чтобы позвонить инспектору Хьюитту и его сотрудникам, детективам-сержантам Вулмеру и Грейвсу».
– Вот, высморкайся, – предложила Синтия, извлекая платок словно ниоткуда, и я послушалась.
4
– Флавия, Флавия, Флавия, – повторил инспектор Хьюитт.
Он отправил Грейвса и Вулмера осмотреть Торнфильд-Чейз, но решил сначала допросить меня лично, перед тем как отправиться следом за ними.
Разумный выбор, подумала я, и мне это льстит.
Под струями декабрьского дождя окутанный аурой старости и книг дом викария выглядел особенно мокрым и унылым – идеальный антураж для нашей встречи. Темно, и все углы просто источают запах тайн и историй, которые когда-то здесь рассказывались.
Синтия, как всегда деликатная, скрылась в самом дальнем углу дома, предоставив нам с инспектором возможность поговорить наедине.
– Ты прикасалась к чему-нибудь?
Его первый вопрос мне не понравился.
– Разумеется, нет, инспектор. Я же все понимаю.
– М-м-м, – протянул он, не подтверждая и не опровергая мои слова.
Поскольку Синтия уже объяснила, что это она отправила меня с поручением, нам оставалось только обсудить место преступления.
– Ты что-то видела, когда ехала в Торнфильд-Чейз или возвращалась оттуда?
Я рассказала о дернувшейся занавеске. Честность – лучшая стратегия, в том случае если любопытная Варвара, живущая по соседству, уже донесла обо всем инспектору.
– И все? – допытывался он, проверяя мою наблюдательность.
– Нет, никого, инспектор. Только когда я вернулась в Бишоп-Лейси. Мистер Стокер чинил подоконник в «Тринадцати селезнях».
– Гм-м, – промычал он, потирая подбородок. – Странно, в такое время суток? Проехать всю дорогу до Торнфильд-Чейза и обратно и не заметить ни единой живой души?
Я тоже могу играть в эту игру.
Я пожала плечами. Вряд ли я могу отвечать за географическое распределение всего населения Великобритании в определенное время суток в один дождливый день.
– Я просто думаю вслух, – сказал он после нервирующей паузы. – Как ты полагаешь, сколько времени он уже мертв?
– Недолго, – тут же ответила я.
– Как ты определила?
Слишком поздно. Я угодила в его ловушку.
– Изменения цвета кожного покрова. Кажется, это называется гипостаз посмертный.
На самом деле я прекрасно знала, как это называется, но не хотела слишком рано демонстрировать свое интеллектуальное превосходство.
– Отлично! – сказал инспектор Хьюитт, и я слегка раздулась от гордости. – В котором часу это было?
– Кухонные часы показывали три минуты одиннадцатого, – ответила я.
– Благодарю тебя, Флавия, – сказал он. – Это очень полезно. Я надеялся, что ты что-то заметишь.
В