– Привет, Птичка! – Яцек приподнял Сару и закружил, крепко прижав к себе. Сара обняла его за шею. Она почувствовала его запах, и у нее подкосились ноги. Он был такой родной, и это ее всегда волновало, Яцек и дом были для нее одним целым и всегда самым главным.
– Наконец-то дома, – сказал Яцек.
Он поставил ее на пол и снял куртку. Сара побежала в кухню и включила духовку: запеканка вот-вот должна быть готова, всего через несколько минут. Она быстро накрыла маленький столик и залила соусом салат. Такой, как он любит: очищенные от шкурки помидоры – сначала, как и положено, ошпаренные кипятком – лук, тоненько порезанный кружочками, все это перемешано с чесночным соусом, в который она добавила ложку малинового сиропа, чтобы было не так, как у всех, чтобы никто и никогда не подделал ее соус и чтобы Яцек знал, что это только у него в доме…
Яцек достал из сумки шампанское, которое купил на бензоколонке по дороге из Варшавы, и вынул из шкафчика два фужера. Когда она заглянула в кухню, он разливал шампанское. Наполнив фужеры, он поднял оба и объявил:
– Теперь садись и слушай. Даже в самых смелых мечтах ты не могла бы себе этого представить!!!
При этом его глаза так радостно блестели, что Сара послушно взяла у него из рук бокал и села.
– Но ты мне будешь звонить? Не забудешь меня? Боже! Что я теперь буду без тебя делать, Клыска? И вообразить не могу! У меня теперь тут не будет никакой семьи… Зато ты будешь рядом с родителями.
Ирена сидела в кресле, подобрав ноги, и по-настоящему всхлипывала.
После отъезда родителей из Познани прошло уже три года. Они уехали, несмотря на протесты и Сары, и Идены. Они обе считали, что на старости лет нельзя отрываться от корней, что люди, как деревья, не любят, когда их пересаживают. В любом случае решение о переезде в Варшаву было для них потрясением. Фирма отца наконец-то (как же быстро летит время) получила признание на мировых рынках.
– Из Варшавы всюду ближе, а я должен буду выезжать, – объяснял отец, и мама, конечно, как всегда, с ним соглашалась. Без сомнения, последнее слово в доме всегда было за отцом.
А из Варшавы на самом деле никуда не было ближе – разве что до Москвы и Дальнего Востока, до Ирака или Чечни. А вот из Познани было ближе к Берлину, Гамбургу, Лондону и так далее, в чем девочки старались убедить родителей.
Разве не удивительно, что ситуация повторяется, подумала Сара – и через секунду присела рядом с плачущей Иденой, тепло обняла ее, и золотая головка оказалась у нее на коленях, а мохеровый свитерок Сары, доставшийся ей после кузины, все более намокал от слез.
– Ну что ты, Ирка, это всего триста километров, это та же самая