И радостно. И в горле замирали
Рыданья бурные… И мчались мы по зале!..
И поздно, ввечеру, при сладостной луне,
Я крался с ней по дремлющим покоям.
Звенел хрусталь в шандалах голубых.
От жардиньерок розой и левкоем
Тянуло слабо… И в ушах моих
Был топот тихий. В тайную беседу
Вступали мы. Хотелось воскресить
Забытый мир… крылатую планету,
Где можно, не стыдясь, обнять, любить…
И тени фикусов тянулись по паркету.
Вот он, всё тот же, мой старинный зал,
Где фикусы по кадкам, точно мумий
Иссохший ряд… Где я с тобой играл!
Ты подросла. Тоска… Темнее и угрюмей
Твои глаза. Но также и теперь
Желанна ты, и мне не изменила.
Я на балкон открыл широко дверь…
Луна высокая и белая царила
Над елями… Как прежде, так теперь!
И те же ветхие, бестрепетные ели
С крестообразными вершинками у звезд…
Как будто мимо годы пролетели,
Как будто мало град, и снег, и бремя гнезд
Над мшистыми ветвями тяготели…
XXXIX. Мяч
Давно–давно, в беспечной суматохе
Ребячьих игр, кружася меж детей,
Лиловым вечером плененных тополей
Ловил я тайные, прерывистые вздохи.
Их тень, как исполин, бежала на меня
И падала к ногам, как исполин сраженный!
И вдруг глаза мои слезою затаенной
Туманились. Дыхание огня
Чела касалось. Я игры шумливой
Законы строгие внезапно забывал,
И мимо рук моих далече улетал
Свистящий мяч… Я слышу переливы
Дразнящих голосов, и смеха яркий звук
Бесславное мое венчает пораженье!..
И жалко было тех, но смутное томленье,
Как первый вестник отдаленных мук,
Хватало сердце тонкими когтями…
О, глупый, старый мяч! Игра сплетенных воль!
Не береди ребяческую боль:
Ты пролетишь над праздными руками!
XL. Возле елки
В шумной зале, где играли
Возле елки осветленной, –
Как дриада, в чаще сада,
Меж ветвей смеялась Нелли.
Мы глядели, как блестели
Золоченые орехи,
И глазами, что огнями,
Обожгли друг другу сердце.
Вся краснея и робея,
«Навсегда!» – она сказала.
Это слово было ново… –
«Навсегда!» – я ей ответил.
И, с улыбкой, вдруг, ошибкой,
Мы устами повстречались…
А вкруг елки были толки,
Что… играть мы не умеем.
XLI. «Мы носились на гигантах…»
М. Б.
Мы носились на гигантах.
Мы кружили до усталости.
В ваших косах, в ваших бантах
Были зовы сладкой алости.
Эти косы, эти змеи, –
Две змеи в игре стремительной, –
Разбегались все смелее,
Заплетались