взимавшим с клиентов весьма солидный гонорар, но до процветания генералу все же было далеко, ибо к нему обращались только по делам сомнительного свойства. Своими повадками он напоминал барана-провокатора на бойнях, ведущего перепуганное и упирающееся стадо своих собратьев под нож и достаточно смышленого, чтобы всегда вовремя отстать и спасти собственную шкуру. Старый крючкотвор и сутяжник, на чьей совести лежало великое множество подложных завещаний, нарушенных обязательств, двусмысленных контрактов и соглашений, подкупивший на своем веку столько судей, присяжных, членов муниципалитета и законодательного собрания, что и не счесть, он постоянно измышлял все новые юридические уловки и каверзы. Предполагалось, что у генерала имеются большие связи среди политиков, судей, адвокатов, которым он оказывал немалые услуги в прошлом. Брался он за любое дело – главным образом потому, что это было какое-то занятие, избавлявшее его от скуки. Зимой, если кто-нибудь из клиентов настаивал на встрече с ним, генерал натягивал на себя старую потрепанную шинель серого сукна, снимал с вешалки засаленную, потерявшую всякую форму фетровую шляпу и, низко надвинув ее на тусклые серые глаза, пускался в путь. Летом костюм его всегда имел такой вид, словно он по неделям спал в нем, не раздеваясь. К тому же он почти непрестанно курил. Ван-Сайкл немного походил лицом на генерала Гранта: такая же всклокоченная седая бородка и усы, такие же взъерошенные седые волосы, свисающие прядками на лоб. Бедняга генерал! Он не был ни очень счастлив, ни очень несчастлив: Фома неверующий, он безучастно относился к судьбам человечества, не возлагал на него никаких надежд и ни к кому не был привязан.
– Вы не представляете себе, что такое муниципальные советы в пригородах, мистер Каупервуд, – многозначительно заметил Ван-Сайкл, когда с предварительными переговорами было покончено. – Городской муниципалитет плох, а эти и того хуже. Без денег к таким мелким плутам и ходить нечего. Я не сужу людей строго, но эта шатия… – И он сокрушенно покачал головой.
– Понимаю, – отозвался Каупервуд. – Они не умеют быть благодарными за оказанные им одолжения.
– Да на них положиться нельзя, – продолжал генерал. – Кажется, обо всем договорились, все порешили, а у них на уме одно: как бы подороже тебя продать. Им ничего не стоит переметнуться на сторону той же Северной компании и открыть ей все ваши карты. Тогда опять плати, а конкурент еще накинет, и пошло, и пошло… – Тут генерал изобразил на своей физиономии крайнее огорчение. – Впрочем, и среди этих господ есть один-два таких, с которыми можно столковаться, – добавил он. – Понятно, если их заинтересовать. Я имею в виду мистера Дьюниуэя и мистера Герехта.
– Видите ли, генерал, мне вовсе не важно, как это будет сделано, – приятно улыбаясь, заметил Каупервуд. – Главное – чтобы все было сделано быстро и без лишнего шума. У меня нет ни времени, ни охоты входить во все подробности. Скажите, можно ли получить концессии, не привлекая к себе особого внимания, и во что это обойдется?
– Надо посмотреть, а так
