Ну а наш герой, который по праву носил самую большую шляпу на Западе, был самым лихим на всем белом свете охотником за головами. А также шкурами, сердцами, клыками, носами, рогами и языками, которыми богата местная фауна (а порой и особо агрессивная флора). Звали его, естественно, не Джон, и уж конечно не Смит, ну а что значило загадочное Дабл-ю, вообще непонятно.
Но, как бы то ни было, наш ковбой уже подарил так и застывшему с приоткрытым ртом трактирщику лошадь Подлого Гарри, оседлал свою боевую корову и направился в закат – догонять уходящее солнце.
Мы же, глядя на его широкую спину, можем лишь констатировать: «Началось!». Древнейший инструмент истории – первый камешек – запущен, и лавину последующих событий не остановить уже никому, даже нам, мой дорогой слушатель…
Глава первая,
в которой много работают головой, дважды ее теряют, разок находят. В шляпе
Угадайте загадку. Соломенная голова, железное сердце, робкие шаги по дороге из желтой грязи. Ну конечно, Джон Дабл-ю Смит! Бессердечный герой, оставивший валяться в луже верную шляпу, спасшую его от верной смерти, наверняка мучился теперь от палящего солнца – и поделом.
Впрочем, основная жара уже спадала, да и с утра, по счастью, земля порадовалась редкому в этих краях дождю, так что даже расплылась от удовольствия. Днем ранее ковбой отъехал от салуна «У Била», и теперь неторопливо двигался по почти заброшенному тракту, не нанесенному ни на одну карту, да и на самой поверхности прерии уже почти не различимому. Совсем исчезнуть, утонув под хищными волнами атакующей с обеих сторон травы, этой скользкой от слякоти дорожке мешали лишь изредка пользовавшиеся ей воры и разбойники, желавшие добраться до наиболее укромных мест страны. В редких бастионах кустов, возвышавшихся от силы на полметра, не спряталась бы ни одна живая душа, да и в почти разошедшихся облаках вряд ли притаилась бы какая крылатая напасть, так что одинокий всадник чувствовал себя почти в безопасности.
Пожалуй, стоит, наконец, сказать еще несколько слов о нашем герое и его нелегкой жизни. Смит был неповторим, как тысяча романтических ковбоев. Обладал четкими, хотя и гибкими моральными принципами. Пил мало, жил тихо. Порой будил лихо, тогда стрелял метко, потом пил много, отдыхал громко. На вид Джону можно было дать тридцать с небольшим лет в обед, лет тридцать с гаком к ужину и без малого лет пятьдесят за завтраком – особенно после активного отдыха.
За убийства платили ему прилично, так что на жизнь зарабатывал он до безобразия хорошо. Как и все ковбои, Джон немного шарил в банковской системе, точнее, обшарил в свое время пару банковских хранилищ, и потому знал, что доверять им нельзя. Складировал все сбережения в одном отдаленном месте. И посему вид он обычно имел весьма потрепанный, заботясь лишь об оружии и снаряжении.
Трепаться попусту ковбой не любил. Да и не с кем было. Часто думал о девушке, которая его ждет, но постоянно напоминал