Выставив плотникам по окончании работ бутыль вишнёвого самогона и рассчитавшись, Костя проводил телегу, на которой они уезжали на новый «объект», и первый раз за три дня сел передохнуть на вкопанную рядом с домом скамейку под раскидистой вишней.
За время ремонта Константин, пусть и шапочно, перезнакомился почти с половиной жителей деревни, и теперь каждый проходивший мимо здоровался или бросал заинтересованный взгляд на аккуратный дом бывшего деревенского дурачка.
К удивлению Константина, в основном жители реагировали с умеренным интересом, пытаясь понять, что за человек новый Горыня и чем он может быть лично им полезен. А так как обещаний тот не раздавал, помочь, несмотря на свою богатырскую силу, никому не рвался и вообще вёл себя замкнуто, общий интерес сам собой рассосался.
Зато тётка Анастасия, что кормила его со своего и так небогатого хозяйства, совершенно неожиданно расплакалась от счастья и стала Горыне самым близким человеком в деревне. Он, как мог, поправил и её хозяйство, но там проще было всё снести и отстроить заново, так что Горыня потихоньку начал уговаривать тётку переехать к нему жить совсем, отдав старый участок на мир.
Никакой повинности для Горыни так и не придумали, что дало возможность ему обойти все окрестности села, стоявшего на невысоком холме с плоской вершиной. Взгорок был всего метров десять, но довольно крутым, и сразу упирался в частокол из мощных дубовых брёвен, за которым находилась дорожка для стрелков и дозорные башни. Всё почерневшее от времени, но крепкое до звона и готовое простоять ещё два века.
Несмотря на то, что округа уже вот как полсотни лет жила в мире, дозорные выставлялись каждый день, что, как полагал Константин, было частью воинского обучения. Также было интересно, что оружие имелось в каждом доме, и довольно разнообразное, хотя больше всего длинных однозарядных ружей крупного калибра и сабель с тяжёлым лезвием. В ходу здесь были и обереги от различных напастей, и даже амулеты, позволявшие, например, видеть в кромешной темноте, защищать владельца от чего-нибудь, или насквозь бытовых, типа светлячка, освещавшего дом.
Мир, куда угодил Константин, был интересным, и, складывая по кусочкам картинку, он не переставал удивляться тому, как сложно и противоречиво всё скроено. На металлических деталях инструмента было выбито явно заводское клеймо, и по поверхности металла были видны переливчатые следы магии, укрепляющей металл, а бутылки в трактире вписывались в некий стандарт, как минимум, по высоте и диаметру. А ещё были самовары и керосиновые лампы, хотя последние явно не пользовались