– Оригинально, – рассмеялся король. – прямо в камин?
– Извольте сами взглянуть, – скромно кивнул советник.
Лэйлирр миновал высокую дверь, созданную из полупрозрачной золотой вязи лилий. Узор ковки жил и дышал, а цветы, как и пять веков назад, смыкали лепестки вечерами и распускались снова к утру. Никто не ухаживал за дворцом, но на золоте не лежала ни единая пылинка! Король чуть нахмурился. В новом дворце пыль – это буквально проклятие, она всюду.
Коридор северной галереи, всегда прохладный, темный и наполненный дыханием зимы, льдисто блеснул и лег под ноги черным мрамором в искрах снежинок. Король ускорил шаг, впереди уже приветливо распахнулись двери каминного зала. Синего до черноты, как небо над отстоявшимся брусничным морсом позднего заката.
Камин полыхал живым огнем, отгоняющим холод. Огромный – король уже забыл, как он велик! Дрова выложены полукругом, вдоль решетки, а каменная площадка в центре пуста. И достаточно велика, чтобы прикованный там коленопреклоненный пленник мог жить. Дышать обжигающим легкие огненным воздухом, слышать запах собственных паленых волос и все же – жить. Как приятно, что ему до сих пор не захотелось поклониться! Борьба так оттеняет скуку жизни! Вечную, неизбывную – истинно королевскую скуку.
Король уселся в кресле у огня и рассмеялся снова, подбросив пару поленьев, и взялся рассматривать того, кому сегодня он выберет новую казнь.
Пять веков упрямства превратили рослого и сильного Орильра в нечто, с трудом опознаваемое, как эльф. Шрамы на лице – старые, это было в самом начале, когда казалось, что сломить его будет просто. Остатки спаленных в каминном жаре грязных волос поседели тоже давно, века два назад. Тогда бывшая жена этого ничтожества стала новой пассией короля. Здесь, в этом замке, в зале Весеннего рассвета. Красивая, довольно молодая по меркам вечных и неспособная долго грустить. Король улыбнулся. Не просто красивая. Она и до сих пор не знает отказа у тех, кого присмотрела для своих забав. А тогда… Да, скучно не было. Ни ему, ни Нильэсе. Ей понравилось управлять страной с вышитой золотом королевской подушки. И бывшему мужу она доказывала это охотно и весело, честно пожаловавшись новому возлюбленному – прежний слишком стар и донимал ее своими малопонятными воспоминаниями. Умный эльф – это невыносимо скучно, не умеющий петь – и того омерзительнее. Тогда Орильр сидел в кресле всю ночь, его отмыли и одели, в полумраке выглядел он вполне здоровым, лучшие мастера старались ненадолго вернуть пленнику прежний облик. А выпившая больше обычного женщина кричала, смеялась, рассказывала то, что не принято говорить посторонним.
Лэйлирру тогда показалось ненадолго, что проклятый эльф все же уйдет в сон забвения и проблема старого свитка решится – никто не будет помнить того, что в нем написано. А тем более того, что осталось не