Записки ящикового еврея. Книга первая: Из Ленинграда до Ленинграда. Олег Рогозовский

Но радиоприемники-то у них были (по крайней мере, до первых дней войны). Они знали в совершенстве немецкий, могли услышать и понять, что это другие немцы – не те, которые были до и во время Первой мировой войны. Тем не менее, один из них был в составе тех, кто в Киеве преподносил немцам «хліб-сіль» на прекрасном берлинском диалекте. Он был «полезный еврей» – лечил зубы высшим офицерам вермахта (а до этого членам ЦК и высшим чинам НКВД). Немцы, лечившие у него зубы, предупредили, что ему грозит опасность. Но он предупреждению не внял. Доносы соседей (квартира с роялем на улице Коминтерна – Безаковская 19) скрыть не удалось. От Бабьего Яра он не ушел. Как и 51 тысяча[53] евреев из тех, кто не смог или не захотел бежать из Киева. Погибли в Бабьем Яру и более двадцати его близких родственников, которые, может быть, на него, как на информированного человека, ориентировались.

      Акция в Бабьем Яру обозначается в немецком перечне преступлений как погром. Сверху акцию «не заказывали». Да, немцы были в ярости после радиоуправляемого взрыва Крещатика и прилегающих улиц. Говорят, взрывы произошли после того, как один из «штирлицей» доложил в Центр о планируемом параде немецких войск в Киеве, который будет принимать Гитлер. И дежурный «юстас»[54] в Москве отдал приказ привести в действие сверхсекретное оружие – радиоуправляемые мины. Под обломками зданий и в пожарах погибло намного больше киевлян, чем немцев. Немцы должны были как-то реагировать (да и рапортовать командованию, что меры приняты).

      Тут и подоспело предложение украинских националистов – отомстить. И понятно кому – евреям. Они брали всю организацию на себя. От немцев требовалось только разрешить, а затем контролировать акцию. В немецком плане действий предусматривалось выполнение основной работы чужими руками. Немцев было гораздо меньше, чем западных украинцев из бывших бандеровских батальонов «Нахтигаль» и «Роланд» и оуновского куреня Мельника «Буковина». (Их незадолго до акции преобразовали в полицейские шутц-батальоны и на этом основании иногда отрицается их участие в расстрелах). Еще больше нашлось добровольных и полудобровольных помощников – совсем не бескорыстных энтузиастов. Приказ «Всем жидам города Киева…», который принуждал всех евреев под страхом смертной казни явиться на сборный пункт, был написан на языке, характерном для Западной Украины. Уже первое слово «жиды», обычное до сих пор обозначение евреев в странах Восточной и Центральной Европы (не носящее там оскорбительного характера), на Украине не употреблялось. Вспомним, что последняя перед войной украинизация достигла-таки своей цели – в селах и таких городах, как Харьков, Днепропетровск, люди и писали и говорили на украинском. Еврейский мальчик Халатников, будущий академик, получивший аттестат с «вiдзнакою», говорил по-русски с украинским акцентом и писал на русском с украинизмами. Украинский язык он знал лучше, чем русский.

      Вернуться в Киев?

      Эстафету по уменьшению еврейского населения в Киеве после войны подхватило «интернациональное»