Когда я вернулась, вместо полотенца вытирая голову порванным платьем, Криста расчёсывала волосы костяным гребнем. Видимо, нашла всё в тех же изголовных ящиках.
– Написала? – повесив влажное платье на спинку стула, я взяла исписанный пергамент.
– Да. – Криста любовалась своим отражением в ручном серебряном зеркальце.
Я пробежалась взглядом по чернильным строчкам. Вначале – по закорючкам букв, сопровождённым звуковой транскрипцией на русском, потом по словам, нацарапанным ниже. Ещё раз окинула пергамент пристальным взглядом.
Почувствовала, как его ментальная копия ложится на полочку в моём сознании.
– Отлично. – Я перевернула пергамент и положила его перед Кристой. – А теперь пиши на обороте риджийский перевод тех слов, которые я тебе назову.
– Сначала выучи то, что я уже написала. – Девушка сосредоточенно расчёсывала особо непослушный локон.
– Я и выучила.
Криста замерла. Поймала в зеркальной глади мой мягкий, внимательный взгляд из-под очков.
Потом, всем своим видом выразив крайний скептицизм, отложила зеркальце и гребень, схватила пергамент – и встала.
– Отлично. Сейчас проверим. – Она отошла в дальний конец комнаты, чтобы я никак не разглядела написанного. – Как будет «стул»?
Образ пергамента мгновенно всплыл перед моими глазами.
– Не ручаюсь за правильность написанного тобой произношения, – я взяла со стола гребень и склонилась над зеркалом, в котором отражался белёный потолок, – но вроде «формасур».
Криста недовольно кивнула.
– Кровать?
– Руум. – Я пригладила чёлку, чтобы та сохла в более-менее приличном виде, и принялась расчёсывать мокрые запутанные волосы.
– Они?
– Фейр.
– Тарелка?
– Фат.
– Ей?
– Хенни. – Я поморщилась, пытаясь сладить с прядью, никак не желавшей расчёсываться.
– Одежда?!
– Фёт.
– Вода?!
– Матх. – Положив гребень рядом с зеркальцем, я оглянулась через плечо и улыбнулась. – Может, для экономии времени ты просто мне поверишь?
Криста села на кровать. Открыла рот – и закрыла.
Потом снова, словно рыбка, которую вытащили из воды.
– Я же называла слова не подряд, – зачем-то пробормотала она. – И те, которые написала в конце, и в середине…
– Правильно делала.
– Но это невозможно! Ты… ты смотрела на этот пергамент всего-то секунд десять!
Я повернулась к ней:
– Полагаю, ты никогда не слышала об эйдетической памяти?
Криста озадаченно хлопнула длиннющими ресницами.
– Фотографической, – смилостивилась я.
– А! Это когда людям достаточно пролистать книгу, и они её запоминают?
– Точно.
– Слышала, конечно! Хочешь сказать, у тебя… фотографическая?..
– Именно.
Во