– Извините, мисс, – сказал мужчина, доставая ингалятор.
– Ничего страшного, я подожду, – кивнула Хенси. – Всё равно, полагаю, я не уйду отсюда раньше, чем мы закончим?
Мужчина кивнул и вдохнул препарат, задерживая дыхание, ожидая того, когда лекарство подействует и позволит ему более или менее нормально дышать.
«Несчастный, – думала Хенси, разглядывая полноватого мужчину, – зачем же ты подался на такую работу, если даже дышать нормально не можешь?».
Прошло не менее десяти минут прежде, чем мужчина отдышался, достал все бумаги, разобрался в них и нашёл в одном из многочисленных внутренних карманов куртки ручку.
– Начнём, мисс Литтл, – сказал мужчина. – Прошу вас рассказать, что происходило в день трагедии, в день пожара, что вы делали?
Хенси помедлила с ответом, изображая, будто задумалась, ушла в себя, припоминая последние мгновения-часы счастливой жизни, когда дом не был пепелищем, у неё были обе руки, а Себастьян был жив…
«Достаточно», – отметила про себя Хенси, этим говоря себе «стоп».
– Вам рассказывать, начиная с самого утра?
– Да, – кивнул мужчина, поднося ручку к глади листа, готовясь записывать.
Хенси вновь прикрыла глаза, сглатывая воображаемый ком в горле, «собираясь с силами», ей предстояла одна из её самых великих ролей…
– 21 декабря, я не путаюсь в дате? – девушка подняла на мужчину глаза, полные некой растерянности, которую она так красиво имитировала.
Мужчина кивнул:
– Да, мисс Литтл, вы не ошибаетесь, продолжайте.
– 21 декабря я проснулась в десять, кажется, в десять двадцать пять, приняла душ, позавтракала…
– Ваш сын был дома?
– Да, – ответила Хенси, переводя взгляд на мужчину. – Да, был…
Девушка прикусила губу, после чего облизала губы, увлажняя пересохшую кожу, и опустила взгляд. Эти слова довались ей тяжело, обязаны были даваться тяжело…
– В этот день у Себастьяна был день рождения…
Девушка вновь замолчала, смотря куда-то перед собой. Она почти поверила в то, что ей больно.
– Мисс Литтл, если вы плохо себя чувствуете, мы можем перенести наш разговор.
– Не нужно, – вздохнула девушка. – Легче мне не станет, потому что… Потому что, пусть Себастьян и был мне не родным, но я его очень любила, он – единственный, кто у меня был… А теперь его нет. Нет, – она покачала головой, – мне не станет легче, лучше покончить с этим сейчас, а потом попытаться забыть…
Мужчина проникся словами Хенси, его сердце дрогнуло, у него самого было четверо детей, один из которых был усыновлённым, потому он так понимал и сочувствовал этой молодой женщине, пусть это и было