И вот он здесь. Фиркин. Деревенский пьянчужка. Дурачок. Безумный бедолага, желающий забыть всех и поссориться со всеми. А люди еще помнят, кем он был. Потому дают объедки и даже делятся медными шеками, хотя делиться уже не по карману.
В этот миг Фиркин решил звучно и размашисто проблеваться. Движение казалось отработанным: нагнуться и вылиться. Затем Фиркин выпрямился, вытер рот рукой.
– Проклятые парагнусы. Накормили меня ихным пупсом.
Никто не решился спросить, что же такое «ихный пупс».
Балур осмотрел грязного тощего типа, пожал плечами и заявил:
– По мне, так в сути похож на гоблина.
И поднял молот.
– Нет! – заорал Билл, кидаясь к старому батраку. – Нет! Это друг!
Фиркин, сощурившись, посмотрел на Билла и выговорил с поразительной ясностью:
– Мне не нравишься ни ты, ни твоя банда.
– Я тебя суть спасающий от плохого вкуса в друзьях, – сообщил Балур, не опуская молот.
Фиркин осмотрел массивного ящера, оттопырил нижнюю губу и зажмурил глаз.
– Ты дылда. Люблю дылд. Принеси мне еще эля. Вперед, к земле веселья, и счастливо там утопнем. Да.
Он дважды причмокнул.
– Балур, мы не можем его убить, – выговорила Летти из-за спины Билла.
Ее голос звучал устало. Билла затопила жаркая волна благодарности.
– Очень можем, – сказал Балур, заставляя волну отхлынуть. – Суть простое. Я опускаю молот с некоторым количеством скорости. Его голова делает хруп, и у нас суть мертвец.
– Конечно, в буквальном смысле ты можешь убить…
– Спасибо, – сказал Балур, снова занося молот.
– Нет! – закричал Билл. – Он мой друг. Он помогал растить меня!
Балур скептически посмотрел на Билла.
– Может, мне нужно убивать его, чтобы суть спасение от дурного вкуса в друзьях, но тогда мне лучше убить и тебя, чтобы суть спасение Летти от дурного вкуса в мужчинах.
– Нет! – воскликнул Билл, чувствуя, что его слова отчасти утратили оригинальность, но не зная, как еще отговорить одержимого убийством ящера-маньяка.
– Если