Тарнат сказал лихо:
– А как же безрассудство молодости?.. Бездумная отвага и все такое?.. Зачем быть все время рассудительным, почему не дать себя увлечь беспечным и безудержным страстям…
Каонэль сказала строго:
– Своим страстям воли не даешь, судя по тому, что отхватил себе самый просторный замок!
Тарнат ухмыльнулся.
– Страсти одно, выгода – другое. Мы, гномы, любим уходить в загулы и запои, но выгода для нас превыше!
Она остановилась у красиво оформленного входа в Дерево, что вообще-то дупло, но если остроухая женщина считает, что это парадный вход, то да, это прекрасный парадный вход, с женщинами лучше не спорить, все равно перекричат.
– Спасибо, Тарнат, – сказала она, – что проводил. Спокойной тебе ночи!
– И тебе, – ответил он с заминкой. – Хотя у меня будет неспокойная.
Она спросила участливо:
– Что случилось?
Он огрызнулся:
– А о судьбах мира кому думать?.. Иди спи.
Эльфийка, оглянувшись, улыбнулась так ослепительно, что засветились глаза, послышался легкий смешок, и Каонэль скрылась в темноте дупла.
Горгулья провела ночь по приглашению эльфийки на ее дереве, Селина залегла на дно своего крохотного бассейна, а у костра остались на ночь только Виллейн и Гнур с Булуком.
Тарнат, что не выносит и на дух гоблинов, не захотел оставаться в компании отвратительного Гнура, шагнул от костра в темноту, и вскоре шелест его шагов оборвался, словно гном отыскал щель в земле и ушел вглубь в свои роскошные и обширные апартаменты.
Когда на востоке посветлело, а над темным краем земли робко показалась алая полоска, у погасшего костра с покрытыми серым пеплом углями все еще спали Виллейн, Гнур и Булук, да в сторонке высилась каменная громада Грагрха, грозная и пугающая.
Горгулья слетела с верхушки дерева, сделала круг, резко и отвратительно громко каркнула.
Гнур пробормотал с тоской, не раскрывая глаз:
– Ну что за мерзкая ворона…
Горгулья каркнула громче, никто у костра не шелохнулся, только Гнур прошипел сквозь зубы:
– Как бы ее заткнуть…
Выждав немного, горгулья крикнула тем же резким, неприятным голосом:
– Едут!
Виллейн зашевелился, привстал, еще не раскрывая глаз.
– Кто?.. Где?.. Куда?
Горгулья, не отвечая, сделала полукруг, двумя мощными взмахами крыльев вскинула себя высоко в небо, а там опустилась на край башни Теонарда и замерла, словно резное украшение из камня.
Виллейн наконец разлепил глаза, все еще сонные, повертел головой. Вдали разрастается облачко пыли, он насторожился, всмотрелся внимательнее.
Цитадель с самого начала расположили в удачном месте: лес далеко, болота тоже, во все стороны ровное, как столешница, плато. Даже не располагая острейшим зрением ворга или горгульи, он замечал всякого рода