– У Чёрной Ямы мы брали ненависть… – шёпотом прибавил он и тотчас, будто испугавшись собственной смелости, скрылся за спинами других воинов.
Такими и запомнил Фолко басканов – высыпавшие на дорогу из леса плохо вооружённые, бедно одетые в полувыделанные звериные шкуры люди, потерявшие всё и воспринявшие непонятную чёрную веру, от которой ему становилось не по себе. Но в то же время он понимал, что это весьма важно, – ведь баскан сказал, что Вождь тоже познал силу Чёрной Ямы и Чёрного Замка… Что ж, если Чёрная Яма – это след Небесного Огня, то всё вполне понятно.
Дорогу вновь со всех сторон обступили дремучие леса. С каждым днём они делались всё гуще и гуще, всё больше напоминая хоббиту о Старом лесе. Ельники да сосновые боры, чистые лесные речки с переброшенными через них мостами из толстенных неошкуренных брёвен… И повсюду – следы, следы, следы. Воинство Олмера никуда не сворачивало, да и не могло уже свернуть.
Шла вторая половина апреля; немеренные лиги пути по лесной глухомани оставались за спиной. Начинали показывать дно мешки с провиантом, и Торин, хмурясь, вновь принялся урезать порции. Где же обещанная граница Торговой области? Сколько ещё продлится эта дорога в никуда, в безвестность, через незнаемые, неведомые земли? Сколько ещё дней пути до Гелийских гор, где гномы рассчитывали на помощь своих соплеменников? Заветный клинок, который хоббит частенько брал в руки, лежал в ладони холодным и мёртвым; сны были смутные, и Фолко не мог ничего запомнить из них. Несколько раз он взывал мысленно к Гэндальфу, надеясь ещё раз встретить великого мага, но всё было тщетно. Малыш бурчал, что если бы они послушались его, Строри, то давно бы уже сидели где-нибудь в тепле у камина, потягивали бы себе эль… И только бурно наступающая весна радовала любившего солнце и тепло хоббита. В лесу ещё было полно снега, но деревья уже ожили после зимнего оцепенения. Вода пропитывала сугробы, и они постепенно оседали, становилось труднее идти и отыскивать сухие места для ночлега… И тут вдруг подал о себе весть Радагаст.
В один из вечеров, когда друзья, уныло прикончив скудную трапезу, грелись и сушились у огня, над костром внезапно мелькнула чья-то стремительная бесшумная тень, и, прежде чем Фолко понял, что это такое, из мрака ему на плечо опустился огромный старый филин.
– Это ты? – подскочил от неожиданности хоббит. – С чем пожаловал?
Птица прикрыла круглые жёлтые глаза и повернула ушастую голову.
Кожаная ладанка…