Как проходила бы послевоенная политическая игра, если бы США не выложили свои атомные козыри в Хиросиме и Нагасаки? Как бы это отразилось на «железном занавесе» – был бы он столь же неподъемным? И как бы тогда Сталин укреплял свою власть? На эти вопросы нелегко ответить. А в 1948 году, когда Сахаров начал думать о водородной бомбе, их и задать было трудно. В стране, изолированной от западного мира, пропаганда объясняла, что американский империализм занял место германского фашизма, а на политических карикатурах свастику заменила бомба с буквой «А» на ней.
Космополитизм в жизни и науке
В то время официальная советская идеология нашла опору в русском национализме с псевдонимом «патриотизм» и зловещим антонимом – «космополитизм». Руль пропаганды пришлось повернуть очень круто, чтобы в недавних военных союзниках разглядеть заклятых врагов. Но фактически то был второй поворот руля – в обратную сторону, – после четырех лет войны в союзе Объединенных Наций, и поворот этот возвращал на путь, уже начатый в конце тридцатых.
Ленин оставил в наследство ожидание мировой революции и всеохватывающий интернационализм. Царскую Россию единомышленники Ленина видели «слабым звеном в цепи империализма», а советскую Россию – зажигалкой, от которой в ближайшее время вспыхнет всемирный революционно-очистительный пожар с установлением социализма в мировом масштабе. Эта интернациональная установка глубоко внедрилась в общественную жизнь того времени, когда формировались сверстники Сахарова.
В 30-е годы слово «космополитизм» Большая Советская энциклопедия объясняла вполне сочувственно: «идея родины, граничащей со всем миром», возникшая в античности у идеологов «обнищавших угнетенных масс». При этом напоминалось, что «для рабочего класса всех стран родиной является страна, в которой установлена диктатура пролетариата. Рабочий класс, являясь патриотом своей социалистической родины, вместе с тем стремится превратить в свою родину весь мир».
Это настроение показал популярный фильм «Цирк», вышедший на экраны в мае 1936 года. В фильме цирковая артистка – белая американка – вынуждена покинуть родину из-за того, что у нее родился чернокожий ребенок. Ее шантажирует и эксплуатирует отвратительный импресарио с немецко-фашистским акцентом. Только в СССР она находит дружбу, любовь и новую родину. В кульминации фильма чернокожему малышу в зале цирка поют колыбельную на пяти языках (еврейский куплет спел Соломон Михоэлс – знаменитый актер и создатель Государственного еврейского театра). В финале главные герои шагают на первомайской демонстрации под портретом Сталина – и поют песню «Широка страна моя родная»,