– Странно, что ты заинтересовался поздним Толстым и Ганди, – усмехнулась я. – У тебя еще голые девицы по квартире шастают.
– Уж не ревнуешь ли? Спасибо за завтрак!
– Пожалуйста! Не ревную, соболезную.
– Прекрасное чувство!
– Так ведь не к тебе.
– А ко мне могла бы проявить тимуровское участие и зашить куртку. Рукав оторвался…
– Неси, – кивнула я, – давай сразу все, что нужно чинить, носки – только стираные. Нитки с иголкой не забудь.
– А где они лежат?
Я вздохнула и пошла в комнату.
– Ты хотела поговорить, – напомнил Сергей, наблюдая за моим шитьем. – О квартире? Действительно, несправедливо, что вы втроем в двухкомнатной ютитесь, а я один в трех комнатах. Подобрали вариант? Мне комнату в коммуналке? Согласен.
– Если ты такой благородный, то и занялся бы разменом.
– Кто? Я? Как ты себе это представляешь?
– Никак не представляю, – призналась я и откусила зубами нитку. – Сергей, у нас будет ребенок!
– Строго говоря, у нас будет внук.
– Само собой. Но еще юридически через полгода ты станешь отцом моего ребенка, если, конечно, до того мы не разведемся.
– Ничего не понимаю. – Он потряс головой. – При чем здесь ты или я?
– Я беременна.
– Зачем? – умно спросил он.
– Так получилось.
– Ты хочешь, чтобы я подсказал тебе способы избавления от нежелательной беременности?
– Нет, все способы мне известны и не подходят.
– По здоровью?
– Идеологически.
– Какая к дьяволу идеология? Кира! Зачем тебе это нужно, нам нужно? – великодушно поправился он.
– Поздно пить боржоми. Ты признаешь ребенка, чтобы в документах не стоял прочерк?
– А непосредственный отец-производитель? Отказывается?
– Считай зачатие непорочным.
– Ясно.
– Ничего тебе не ясно! – вспылила я. – Но этот аспект я отказываюсь обсуждать!
– Значит, я без обсуждения должен признать бастарда собственным ребенком? – Сергей зло усмехнулся.
– Алиментов никто у тебя не потребует.
– Еще бы! Лешка и Лика знают о твоих грандиозных планах?
– Только Люба.
– Что говорит?
– То, что диктует здравый смысл.
– Вот видишь! Ты упряма как осел!
– Буриданов?
– Нет. Выражение «буриданов осел», – быстро заговорил Сергей, не избавившийся от привычки что-то пояснять мне и Лешке, – это о человеке, колеблющемся в выборе между двумя равносильными желаниями, двумя равноценными решениями. Идет от имени французского философа-схоласта, жившего в четырнадцатом веке, Жана Буридана. Якобы в доказательство отсутствия свободы воли Буридан привел осла, который, находясь