в такой ситуации мне кажется, неуместно отсиживаться, прикинувшись ветошью. Если погублены уже больше тридцати миров, неизвестно чем кончится дело. Вполне возможно, что Попрыгун доберется и до тех мест, которые мне дороги, а то и до нашей матушки Земли. Я решила попробовать. В конце концов, мне не впервой попадать в разные переделки, а уж защитить себя я сумею. И потом, никто с нас, вроде бы не требует присяги на верность? Мы свободные люди, всегда сможем уйти, если условия окажутся нам не по плечу. А ты? Будешь участвовать?

      – Буду, – кивнул я. – При условии, что нас не заставят ничем клясться и присягать на верность Борегару. К тому же я не прочь получить награду. А если уж быть совсем откровенным, я бы очень хотел утереть Бо нос.

      Соня поежилась и недовольно посмотрела на небо.

      – Пойдем в дом, – предложила она, – пока я не подгорела со всех сторон. Знаешь, меня терзают смутные сомнения, что Борегар будет претендовать на должность нашего военачальника и знаменосца. И меня это откровенно не радует.

      – Знаменосец всегда должен идти впереди, – заметил я, поднимаясь с песка и отряхивая налипшие на кожу песчинки.

      – Вот поэтому и не радует, – хмуро сказала Соня, натягивая майку. – Борегар не из тех людей, что пойдет в штыковую на баррикады.

* * *

      Не знаю, как другие скользящие, а лично я провел оставшиеся полтора дня в размышлениях. Предложение Борегара было странным и, если будет позволено сравнение, захватывающим. Не знаю, почему, но ни малейшей опасности я не чувствовал. Наверное, потому что нам, скользящим, ежедневно приходилось сталкиваться с самыми разными опасностями. Лично я, помимо разгневанных гномов, нажил себе массу врагов во всех Средиземьях, где когда-либо бывал. До сих пор как страшный сон я вспоминаю, как улепетывал от черных всадников Мордора. Тот ледяной ужас, охвативший меня при встрече с ними, до сих пор не дает спать по ночам. Приблизительно через год я со своей очередной пассией отправился в кинотеатр на «Властелина колец». На середине фильма я выбежал из зала, расплескивая кока-колу и разбрасывая поп-корн. И совсем не потому, что создатели картины были так убедительны. Нет, в их глазах черные всадники были всего лишь людьми в черных балахонах. В действительности это было ужасно. Всадники Мордора были Тьмой во всех проявлениях этого слова. Человеческий разум и психика не могут воспринять тот кошмар, что несло с собой это первобытное зло.

      Они были черными. Это было единственное, что удалось воспроизвести создателям фильма. Однако по сути они не были существами даже из призрачной плоти. У всадников не было четких граней. Они не мчались вдогонку за своей жертвой, они текли за ней как смешанная с ртутью нефть. И соприкасаясь с ними умирало все живое. Когда они проносились мимо, следом неслось марево из угольно-черных хлопьев. Я побежал в числе последних и отнюдь не потому, что в моей груди билось храброе сердце. Я испугался так, как не боялся никогда в жизни. Ноги приросли к земле, рот застыл в немом крике. А потом, когда эта черная река приблизилась ко мне настолько,