В моей жизни бывали весьма запоминающиеся моменты без Юли, но ничего из всего этого не давало столь многого, сколько давала она. Однако, еще тогда эти же самые дозы невероятных эмоций, подобно сильнейшему наркотику, незаметно делали все хуже и хуже. Теперь, когда я побывал на пределе чувств и в полном упадке, я вновь встретил ее. Мои жизненные силы заметно растут, но я не чувствую хотя бы доли радости в ней. Неудивительно и немного печально.
Пока мы ехали, мои мысли были заняты всем подряд. Меня все также смущало кое-что еще, а именно ее просьба, выглядевшая мягко говоря как подачка для неудачника, хотя я не был против. Это не делает мне чести. Готов ли я теперь, после столь долгого времени на что-то? Что я буду делать после того, как это закончится, когда мы узнаем истину, если вообще узнаем. Но я постараюсь, в этом у меня нет никаких сомнений. Правда может оказаться куда проще, чем она кажется на первый взгляд. Пока что на эти вопросы у меня не было ответа.
Прошло не так уж много времени, Юля подъехала к подъезду моего дома. Остановив машину и не заглушая мотор, она повернулась ко мне.
– Вот мы и приехали.
На мгновенье на ее лице блеснула легкая улыбка. В этот самый момент я почувствовал себя неловко и поспешил покинуть салон.
– Я сообщу тебе когда что нибудь узнаю. Крепись, я с тобой.
Юля слегка кивнула головой. На ее лице не было ни радости, ни откровенной печали, она была спокойна, слегка подавлена, по крайней мере, выглядела именно так. Но что творилось внутри? Хотелось бы знать.
Глава 5 “Нарушенный покой”
Развалившись на кожаном кресле перед камином, впечатляющем изысканной работой гравировщика, Альберт наблюдал за горящими в нем поленьями и медленно потягивал вино, наслаждаясь каждой каплей.
Мудрый и в то же время полный высокомерия взгляд лениво скользил по каменным изгибам, пока не остановился на полотне, находившемуся прямо посреди большого овального помещения в котором тот сейчас находился.
Изображение облаченного в доспехи воина вызвало в нем уважение, но в тоже время заставляло задуматься о том, кем он стал за последние годы. Старость была близка, так он считал и был практически прав. Ему уже было за сорок, начали седеть волосы и появляться морщины на лице.
– Этому телу суждено скоро ослабеть, – думал он с отвращением разглядывая свою руку.
Ему претила сама мысль о старости, но куда больше его злила собственная беспомощность из-за одного единственного человека, способного испортить всю проделанную им работу, работу всей его долгой жизни.
Через широкие окна открывался превосходный вид на сад, где кипели приготовления к грандиозному приему гостей, но он старался не думать о грядущем, ловя момент уединения и спокойствия.
– Прошу прощения, – прервал его усладу вошедший в зал дворецкий. –