Внезапное исчезновение Аркаши стало для Любы настоящей катастрофой. Тем более что вместо него возникли всякие подозрительные личности с недобрыми взглядами и стандартными вопросами по поводу местонахождения жениха. Одни демонстрировали Любе какие-то удостоверения, именуя Аркадия гражданином Суриным. Другие вламывались в ее квартиру без всяких ордеров, зато с оружием, и в их интерпретации Аркадий превращался уже в «пидора», иногда даже «гнойного». Подобные визиты продолжались что-то около недели, а вчера Любу впервые оставили в покое, но нервишки у нее за это время успели основательно расшататься.
Нервно поправив на ходу пепельные волосы, уложенные в кукольную прическу, она шагала по тротуару, привычно ловя на себе взгляды прохожих. Эх, если бы это происходило на набережной в Каннах! В Москве же, где почти у каждого пешего мужчины на физиономии написан среднестатистический прожиточный минимум, строить глазки встречным не было никакого смысла. Вот Люба и смотрела прямо перед собой, поверх проплывающих мимо фигур. И столкновение с одной из них стало для нее полной неожиданностью. Кто-то шагнул ей наперерез, она не успела принять в сторону и…
– Ох! – Больно ударившись грудью о чье-то твердое, чуть ли не каменное плечо, Люба подвернула ногу, сбилась с шага и разозлилась, представив себе, как нелепо выглядит со стороны.
– Прошу прощения, – обеспокоился мягкий баритон.
– Прощения он просит! Торчит на дороге как… – Запнувшись, Люба совершенно забыла, что намеревалась сравнить обладателя баритона в лучшем случае с телеграфным столбом.
Это был очень, просто-таки очень обаятельный молодой человек с белозубой улыбкой и тонким ароматом одеколона, распространявшимся вокруг ровно на полметра, что, как показалось Любе, говорило об отменном вкусе незнакомца. Стоило ей шагнуть назад, и запах парфюмерии исчез, зато очень хорошо стали видны глаза мужчины – карие, притягательные, как две шоколадные конфеты. Жаль, что он тут же спрятал их за непроницаемо-черными стеклами очков в форме капель. Но белизна его зубов сделалась еще более броской.
Деликатно тронув Любу за обнаженное по-летнему плечо, симпатичный незнакомец озабоченно поинтересовался:
– Не ушиблись?
– Нет, нет, что вы. – Любе показалось, что она ощутила кожей легкий укол, но незнакомец уже убрал руку, на которой сверкнул серебром массивный браслет часов.
– Вы уверены? – Мужчина заглянул ей в глаза. – А мне кажется, что вы побледнели.
– Да все в порядке, не беспокойтесь!
Улыбка у Любы почему-то не получилась, на сердце сделалось тревожно, тягостно. И в ушах неприятно зазвенело. А изображение мира слегка смазалось,