– Я ничего не помню… – еле шевеля языком, выдохнул измученный Семен. – Не могу сформулировать.
На самом деле он мог бы рассказать. Пусть неуклюже и коряво, но мог бы. Только ему не хотелось. Что-то в этом любопытном толстяке его настораживало, мешало поверить… Да! Он ему не верил! Лябах казался подозрительным и нереальным одновременно! Как будто его кто-то придумал, как куклу для шоу! Самым настоящим в нем было только имя – Петр Петрович, все же остальное – совершенно эфемерным.
– Петр Петрович, – цепляясь за реальность, осторожно проговорил Семен. – Знаете, это действительно как сон. Только я концентрируюсь на своих воспоминаниях, как они спархивают, словно птички с проводов.
– Почему с проводов? – настороженно поинтересовался Лябах.
Сеня растерянно моргнул головой. Действительно, некоторые фразы к нему приходили совершенно случайно.
– Просто так, сравнение, – пожал он плечами и уставился на проплывающие за окном облака.
– Небо в клеточку угнетает, – через несколько секунд добавил пациент и перевел взгляд обратно на доктора.
Лябах поежился и надулся, словно жаба. Его пальчики неприятно забарабанили по красной папке.
– Просто Вы не хотите, Сеня, – медленно проговорил он и, порывисто вставая, бросил: – Что ж на этом наша сегодняшняя беседа закончена. К следующему разу рекомендую… постараться все-таки вспомнить…
И Сеня остался совсем один. Дни потянулись за днями. Секунды растянулись на часы, часы на недели, а каждодневные встречи с врачом превратились в один нескончаемый допрос.
Но там Сеня держался стойко. По большей части отнекивался или говорил про те моменты действительности, которые претерпели изменения. Про Другой Мир он упорно молчал. Ему казалось, что если он расскажет – это станет предательством. А он не хотел предавать. Даже в этой больнице он был верен тому прекрасному месту, где сказка стала реальностью…
И иногда, долгими бессонными ночами, он мечтал… Мечтал, что рано или поздно его мир тоже преобразится, и здесь тоже… будут чаще смеяться, чем хмурится, работа превратится в удовольствие, а не средство выживания, болезни исчезнут, а на их место придут духовные искания… Он мечтал…
А реальность продолжала жить по своим законам. Каждый день его брила безопасной бритвой медсестра, вместо вилки и ножа давали ложку, вечером кололи уколы, а ходить позволяли только в длинном голубом балахоне до пят.
Но Сеня не жаловался. Он послушно принимал три раза в день по горсти таблеток, в положенные часы выходил гулять в коридор, принимал ванну под присмотром медбрата… и жил. Просто жил. Как живут растения или бабочки.
Иногда он всматривался в окно и любовался… по-новому… как никогда прежде… Теперь его восхищало совершенство каждого лепестка, каждой травинки, каждого жука… Он восторгался тем, как кому-то… удалось… сотворить подобное разнообразие… И каким-то образом он стал чувствовать