Вероника машинально оглянулась влево. Сегодня утром она видела там остатки спортивной площадки, под единственным покорёженным фонарём, теперь же всё на месте. Турники, деревья, неясная фигура в тусклом свете… фигура?
Сердце застучало быстрее. Знакомая походка…
Несколько секунд спустя некто вышел на свет.
Не может быть…
Высокий, симпатичный мексиканец лет двадцати двух – он всегда выглядел старше своего возраста. Коротко стриженые чёрные волосы взлохмачены, будто парень неделю не расчёсывался, карие глаза задорно блестят. И родимое пятно во всю щёку по-прежнему его нисколько не портит.
Чёрная толстовка, джинсы, кеды. Всё до боли знакомое.
– Джереми? – прошептала Вероника.
Как будто не было десяти жутких дней, переполненных тоской и чувством утраты. Как будто не было разрушительной битвы, унёсшей жизни сорока человек. Как будто не было ужасной ночи и полчищ тёмных духов, погубивших её лучшего друга.
Вероника растерянно наблюдала, как Джереми подходил ближе, как остановился рядом. Живой, тёплый, кажется, что можно руку протянуть и коснуться. И увести за собой, назад, в настоящий Санктум…
– Эй, ты чего? – улыбка парня погасла. – Ника?
Она покачала головой, не в силах подобрать слов.
– Александрова? – Джереми состроил недовольную рожицу.
Он всегда коверкал её фамилию – ставил ударение на третий слог – хотя и знал, как правильно произносить. Раньше это работало – злило из себя так, что хотелось придушить противного парня… но теперь вызывало только слабый трепет в глубине души.
– Мог бы и запомнить за три года, что ей это не нравится, – послышался приятный баритон.
Вероника машинально оглянулась. В метре от неё стоял Деланей, бывший бог тьмы. И хотя с его стороны свет не падал, даже в темноте она могла безошибочно узнать его.
– Я пришёл за тобой, – понизив голос так, чтобы слышала только Вероника, сказал Деланей. – Нам пора.
Немного выше ростом, крепкий, он напоминал спортсмена – борца или вроде того. Чёрный деловой костюм, как в день битвы. Неестественная, неземная красота – такая бывает только в голливудских фильмах. Серые глаза задумчиво смотрят и, кажется, видят тебя насквозь. Еле заметно светятся синим, будто бывший бог тьмы не потерял Дар и теперь его использовал.
Отчаянно хотелось скрыться в тени, спрятаться куда-нибудь. Куда угодно. Слишком всё нереально…
– Твоё какое дело? – громко сказал Джереми. – За семнадцать лет мог бы и подумать о том, что ты ей нужен.
Деланей замер. Чуть склонил голову влево и медленно обернулся.
Веронике показалось, что её сердце замерло. Она хотела что-нибудь сказать, выкрикнуть, остановить то, что происходит, но не смогла сдвинуться с места.
Деланей несколько долгих секунд вглядывался в глаза Джереми. Парень молчал и не шевелился, и Вероника боялась, что и им овладело оцепенение.
Бывший бог тьмы поднял правую руку на уровень плеч.
Его глаза осветились синим.
– Тебя забыл спросить, – еле слышно сказал Деланей.
Он сжал кулак.
От ужаса Вероника позабыла, как дышать.
Сама тьма ночи ринулась со всех сторон к Джереми и тугим кольцом обхватила его шею. Парень беззвучно бился в кошмарной хватке, не в силах высвободиться. Казалось, тьма так же сжала и Веронику – она не могла и на миллиметр сдвинуться навстречу другу. И даже закричать…
Движения Джереми становились вялыми.
Даже вздохнуть не удавалось, не то, что пошевелиться. Вероника почувствовала, что задыхается, умирает вместе с лучшим другом.
Деланей молча наблюдал за происходящим и безмятежно улыбался…
– Нет!
Кошмарная картинка растворилась в небытие, уступая место реальности.
Вероника села на кровати и попыталась отдышаться. В комнате царил кошмарный холод, будто соседки забыли закрыть на ночь окно, но она уже десять дней жила одна. Вероника машинально придвинулась к спинке кровати и сжалась в комок. Без одеяла, в тонкой майке и шортах, она моментально заледенела. Но так хотя бы проснуться удалось…
Помещение освещали сиявшие вдалеке огни ночного города. Настоящего. Полуразрушенного. Фонарей осталось, наверное, не больше половины, и потому свет стал в разы тусклее, чем раньше.
Вероника глубоко вздохнула, выдохнула. Осмотрелась по сторонам, чтобы успокоиться. Взглянула на застеленные десять дней назад, и с тех пор ни разу не расправленные кровати. Шкаф у выбеленной стены напротив открыт настежь, Вероника вечно забывала захлопнуть дверцы. Полки пустовали. Да и письменный стол у окна давно не захламлялся – вместо десятка книжек, комиксов и журналов там лежал сиротливый учебник по истории Мира грёз.
Сон. Всего лишь