– Да.
– Вас терзают угрызения совести по ночам? – Один хлопок.
– Нет.
– На свете существуют люди, которых вы любите по-настоящему? – Еще один хлопок.
– Нет.
– Часто ли вы решаете действовать очертя голову, вопреки осторожности и здравому смыслу? – Два хлопка.
– Да.
Ольга Даниловна задала еще пару десятков вопросов и умолкла, анализируя показания компьютерной программы. Бондарь, расслабившись, полулежал в кресле, смотрел в потолок и лениво размышлял о том, что перехитрить детектор лжи не труднее, чем человека. Например, подвергаясь допросу, ты представляешь себе, что человек, задающий вопросы, разговаривает не с тобой, а с кем-то посторонним. Тогда, выслушав вопрос, на который нужно ответить утвердительно или отрицательно, остается лишь выждать мгновение, задав самому себе другой вопрос. Вопрос с заведомо однозначным ответом.
Тебя спрашивают: «Вы когда-нибудь предавали родину?» Нужно ответить «нет», но если ты покривишь душой, детектор немедленно поймает тебя на лжи. Поэтому ты спрашиваешь себя: «Поручил бы ты приватизацию собственной квартиры Анатолию Чубайсу?» Или: «Доверил бы ты распоряжаться своими вкладами какому-нибудь Герману Грефу?»
Твердое «нет» засчитывается машиной как правдивый ответ. Если же следует ответить утвердительно, задавай себе другой вопрос: «Прав ли был Жеглов, когда говорил, что вор должен сидеть в тюрьме?»
Да, тысячу раз да.
В арсенале разведчиков имелись и другие приемы, о чем Бондарю было известно не понаслышке. Человек, владеющий собой, может справиться с любой машиной. Это все равно что всадить в центр «яблочка» девять пуль из десяти. Трудно? Проще простого. При наличии многолетней практики.
«Утка» по-тбилисски
Через несколько минут Ольга Даниловна куда-то позвонила и сухо попрощалась с заскучавшим Бондарем. Все тот же приторно-вежливый человек встретил его за дверью, предложив следовать за ним.
Прямой светлый коридор привел их в просторную приемную с двумя камерами видеослежения под потолком. Сопровождающий удалился, оставив Бондаря наедине с по-иностранному сияющей секретаршей в мини-юбке. Она поспешила открыть дверь кабинета и, благоухая дивной парфюмерией, отступила в сторону:
– Пли-из.
– Сэнк ю вэри мач, – ответил Бондарь, пародируя произношение отпетого двоечника.
Переступив порог, он очутился в квадратном помещении, устланном пушистым ковром, скрадывающим шаги. На кремовых стенах висели гравюры и фотографии в элегантных рамках. В центре стоял стол с парой глубоких кресел по бокам. Третье кресло занимал моложавый мужчина с благородными сединами телепроповедника или дирижера филармонии. Все его движения были преисполнены женственной грации. Когда он поднялся, чтобы манерно протянуть визитеру руку, Бондарь пожал ее с таким чувством, словно обстоятельства вынудили его поздороваться с гомосексуалистом. После этой процедуры он сунул ладонь в карман и незаметно вытер ее об подкладку куртки.
– Прошу садиться, –