И тут же, грубый голос:
– Днем с-смотреть нужно! Днем тих-хо. Тих-хие мы, безопас-сные.
– Не в то время ты пришел, мальчик! – совсем отчетливо, прямо над ухом.
Голоса окружают, и что-то касается рукавов, спины, пальцев, что-то холодное, мертвое… Нет! Вас нет! Уходите!.. почему вы не уходите?! Почему я не слышу себя, только вас?..
– …С-сейщас-с мы тебя с-смотреть будем…
– …Ручки-ножки. Глазки.
– А уш-шки?!
– Рассмотрим как следует. Растащим по баночкам. Кому чего?! Кому чего не хватает?!
Это не здесь. Здесь никто не говорит! Некому здесь говорить! Это… это просто я вспомнил! Это первого сентября, в школе! Так Кот говорит! Говорил…
Надо уши закрыть. Ладонями. А глаза открыть, да, открыть глаза!
Вот. Вот, ничего тут такого. Просто темно. И витрины, просто. Уроды. В витринах. Заспиртованные. Неживые.
– Уроды?!
Откуда шепот? Я же зажал уши!
Я не слышу. Ничего не слышу, вот так.
Чье-то дыхание на щеке; резкий, аптечный запах бьет в нос. А может, не аптечный? До ужаса мерзкий. Мертвый.
Я ничего не боюсь. Они же не живые.
…Они не мертвые?!
В ладонь – влажное. Похоже на нос. На два носа. Как у той двухголовой косули…
– Смыш-шленый мальчик!.. – шепчет… косуля?!
– Мне все же уш-шко…
– Незачем тянуть! – резкий голос, резкий толчок в спину.
Шаг вперед, прямо к витрине с одноглазой головой, она улыбается, подмигивает, открывает черный рот…
– Мне, мне глазки! Глазки! – сзади, визгливым женским голосом.
Мама! Мама, прошу тебя! Мама-а!
Смех. Шелест. Шуршание.
– Трус-сишь, малыш-ш…
Помогите, кто-нибудь, спасите меня от них!!!
Витрина прямо перед глазами, вот сейчас я упаду в нее, она расколется, и эта голова…
Теплые, живые руки обхватывают меня. Кто-то живой. Мама… мама?
– Пшли прочь! – не мама, голос мужской, живой, сердитый голос. Может быть, это сторож? Пусть это будет сторож!
Я оборачиваюсь, смотрю на него. Черты расплываются, вижу только бородку, усы, темные блестящие глаза. И улыбку.
– Не бойся. Они тебя не тронут, пока я с тобой.
Я верю ему. С ним – безопасно. Он не подпустит их больше. Никогда!
– Ты останешься со мной навсегда?
– Конечно, малыш. Теперь мы всегда будем вместе, – обещает он, улыбается, гладит меня по голове.
Его рука большая и надежная, а глаза – теплые и веселые.
Страх отступает, прячется под шкафы и витрины и оттуда молчит. Ждет.
Не дождется.
Я беру его за руку, хочу спросить: как тебя зовут?..
Не успеваю: где-то далеко бьют часы.
Полночь.
Бьют