Елтышев обложил ее старыми досками и бревешками, чтоб случайно никто не свалился. Чувствовал себя каким-то разорителем, особенно натыкаясь на взгляд тетки Татьяны – вот взял и изуродовал двор…
После ветра и за ним дождя кучи вокруг ямы покрылись зелененькими точками – что-то стало там прорастать.
В конце концов не выдержал, поехал в Захолмово на пилораму.
Встретили его равнодушно, поначалу вроде и не понимали, чего ему надо.
– Бревна есть? – спрашивал Елтышев.
– Да есть, конечно. Вон, целые горы…
– И в какую цену? Мне штук двадцать надо. Срочно.
– Бревна… – Мужики переглядывались. – Да мы их на доски распускаем.
– Мне надо бревна купить, для погреба.
– Ну, это надо у начальства спрашивать…
– А где начальство?
– Да где-то тут…
После долгих поисков Николаю Михайловичу удалось найти начальника пилорамы, и он тоже долго не мог взять в толк, чего от него хотят.
– Доски у нас в ассортименте, – перечислял упорно, – горбыль, брус…
– Мне бревна надо.
– Бревна не продаем… Бор же рядом.
– И что, – Елтышев нервно хмыкнул, – сосны ехать валить?
– Ну, договориться с кем, с лесничим… Нам невыгодно кругляк продавать. Мы доски можем, горбыль, брус, обрезь на дрова…
Вечером, вымотанный до предела, опустошенный, сидел Николай Михайлович в огороде. Лесничего он так и не отыскал, бревнами не разжился и впервые, встретив Юрку, сам позвал того выпить.
Пока брал дома закуску – жене сказал, что посидит с соседом на воздухе, – Юрка сбегал за спиртом.
Спирт оказался не такой уж ядовитый, с устатку даже приятный. После сотни граммов стало слегка полегче, но настроение не улучшилось. Смешанная со злобой досада обострилась.
– Вот полгода, больше, здесь прожил, – заговорил Елтышев, глядя на синеющие в густеющем сумраке верхушки сосен, – а никак не привыкну. К людям не могу привыкнуть. Хотя и мало с кем сошелся. Сначала как-то неприятно было, а теперь радуюсь: меньше, думаю, меня развели… Скажи вот, – повернулся к Юрке, – зачем этим Хариным так внаглую надо было меня наё… – удержался, не сматерился, – накалывать? Сначала бензопилу втюхивали, которой, видимо, и в природе нет. Две с половиной тыщи за нее отдал. Потом – бревна. Наобещать наобещал… Хм, лесником человек работает, мог бы за месяц как-нибудь…
– Кто лесником? – перебил Юрка. – Харин, что ли?
– Ну да, он мне еще в начале марта сказал, что устраивается. Бревен наобещал, взял деньги…
– Да никакой он не лесник, Михалыч! Дома сидит. Может, сулились ему, но не взяли.
Елтышев не мог поверить:
– Он мне сам сколько раз… Точно не лесник?
– Да точно. Я-то знаю. – Юрка быстро плеснул в стопки. – Вздрогнем? – И, когда выпили, сразу, не заедая, стал объяснять: – Его понять можно, что так он… А на что им жить? Тем более с пятью детьми. Я вот местный, родни полдеревни, все чем не чем,