– О боже мой, боже мой! – только и могла выговорить Вайолет, всем сердцем разделяя отчаяние супругов и испытывая признательность за те мужественные усилия, какие они прилагали, чтобы не выказать своего осуждения, однако она и понятия не имела, что тут можно сказать.
Флауэрзы смотрели на Вайолет с надеждой, ожидая, что ее слова впишут случившееся в ту грандиозную драму, которая им виделась. Но Вайолет, пересилив себя, смогла только, с натянутой улыбкой, еле слышно пробормотать:
– Что ж поделаешь, такое не впервые случается на белом свете.
– Не впервые?
– Да, такое уже бывало.
Сердца у супругов забились чаще. Так Вайолет знает: ей известны прецеденты. Какие именно? Кришна с флейтой, разбрасывание семени, воплощения духа, аватары – что еще? Что-то такое, о чем они и не подозревали? Да, блистательней и необыкновенней, чем доступно их разумению.
– Не впервые, – повторил мистер Флауэрз, и его брови поползли вверх. – Да.
– Может быть, – чуть ли не прошептала миссис Флауэрз, – это часть Повести?
– Что? О да, – отозвалась Вайолет, впав в задумчивость. А что сталось с Эми? На что еще способен Август? Где он набрался дерзости разбивать девушкам сердца? Ее обуял ужас. – Но я ничего не знала об этом, мне никогда даже и в голову не приходило… Ох, Август, Август, – с трудом проговорила Вайолет и сникла.
Не их ли это проделки? Откуда ей было знать? Могла ли она спросить у него прямо? Догадалась ли бы по его ответу?
Видя Вайолет в таком расстройстве чувств, мистер Флауэрз подался вперед:
– Мы совсем, совсем не хотели отягощать вас. Не то чтобы мы не думали об этом – мы как раз думали, и не то чтобы не были уверены, – а мы как раз уверены, что все должно уладиться – и уладится непременно. Гортензия ничуть его не винит, дело совсем не в этом.
– Конечно, не в этом, – поддакнула миссис Флауэрз и мягко дотронулась до руки Вайолет. – Нам ничего не нужно. Дело совсем не в этом. Новая душа – это всегда радость. Она будет нашей.
– Может быть, – откликнулась Вайолет, – со временем все станет яснее.
– Не сомневаюсь, – поддержала ее миссис Флауэрз. – Это и вправду, вправду часть Повести.
Но Вайолет понимала, что и со временем ничего не прояснится. Повесть: да, все это было частью Повести, но вдруг, как человек, который, сидя ввечеру один в комнате за чтением, отрывает глаза от книги оттого, что сделалось темно и буквы перестали различаться с наступлением вечера, она осознала, что перед рассветом еще долго будет темнеть и темнеть.
– Прошу вас, – сказала она, – выпейте чаю. Мы зажжем свет. Побудьте еще.
Снаружи послышалось – и послышалось всем – ровное гудение автомобиля, который приближался к дому. У подъездной аллеи машина замедлила ход (гул мотора был явственным и беспрерывным, как стрекотание кузнечиков), но тут водитель, словно передумав, переключил скорость и автомобиль с пыхтением двинулся дальше.
Как